«Субдоминанты — это круто!»: Анна Виленская о NINETY ONE, концертах Tynda Music и профессии музыковеда 

Музыковед Анна Виленская занимается редкой для русскоязычного культурного пространства деятельностью — раскладывает музыкальные произведения на атомы. В эксклюзивном интервью для STEPPE она рассказала, почему песни ALEM могут не устареть через 20 лет и как стать профессиональным музыковедом. 

— Анна, давайте поговорим о профессии музыковеда. Насколько это типичный путь для человека, который сам занимается музыкой, либо же это совсем другое ответвление, которое выбирают далеко не все? 

Любой человек может стать музыковедом, если захочет. Представьте, что вам нравится, как поет какой-то артист. Вы пошли к нему в гости, стали его другом, начали спрашивать его про песни, которые он пишет, и готовить о них небольшие статьи или видеоматериалы. Но важно при этом, что опираетесь вы на музыкальную составляющую песен, разбираетесь в музыкальных слоях, звуках, в том, как они сочетаются, как куплет идет за припевом. 

Вы не пишете, как живет музыкант и какая публика приходит на его концерт, а акцентируетесь именно на музыке. Все, вы музыковед. Если при этом кажется, что вам не хватает образования, то вы можете пойти в музыкальное училище, или в консерваторию, или закончить курсы электронной музыки. И у вас будет нарастать база и инструментарий для слухового анализа музыки.

Это и есть профессия музыковеда. Как и во всех профессиях, здесь есть два пути. Официальный — через академическое образование, менее официальный — нарабатывать практику и постепенно наращивать теоретическую базу. 

— Но вы лично пришли к музыковедению, будучи профессиональным музыкантом с образованием? 

Да, я ходила первым путем. Закончила музыкальную школу, училище, потом три курса консерватории, научилась анализировать музыку и пошла в свободное плавание.

Выбрала лекции как формат донесения информации, возможно, не самый популярный. Но если бы я захотела начать делать это прямо сейчас, не имея базы, я бы все равно смогла стать музыковедом. Взять частные уроки, нагнать знания и по академической, и по электронной музыке.

В целом музыковедение — не самая популярная профессия, потому что обычно достаточно того сказать, что у песни есть настроение, и большинство аудитории этим удовлетворяется.

— Вы говорите, что лекции — не самый популярный формат, но кажется, что именно в вашем исполнении людям нравится разбираться в музыке. Когда вы объясняете музыкальное произведение как математическое уравнение. Это завораживает. 

У меня была мечта заниматься музыковедением так, как это делали люди в XVIII-IXX веках, ровно так же, как и я сейчас. Потом, в 70-х годах XX века, ученые сказали: «Долой музыкальный анализ, он устарел! Мы должны анализировать музыку с исторической, политической, социологической точки зрения и больше никак». И с тех пор такой подход является основным. В некоторых американских музыкальных институциях, если вы будете говорить слова «субдоминанта», «доминанта», «мажор» или «минор», то на вас косо посмотрят.

Потому что это будет означать, что вы собираетесь анализировать музыку по старинке, устаревшими методами. А моя идея была в том, чтобы эти методы вернуть и сказать: «Смотрите! Субдоминанты — это же круто!». При этом я считаю, что нужны разные специалисты. Музыковеды-социологи, музыковеды-историки, музыковеды-математики. 

— Музыку действительно часто разбирают с точки зрения исторического и социального контекcта. Даже мы, в STEPPE, недавно делали материал о музыке времен Вьетнамской войны. Можно ли вообще слушать музыку, воспринимая ее вне социального контекста? 

Я слушаю музыку именно так. Мне все равно, какие в песне слова и какой социальный контекст прячется за произведением. Для меня это отдушина на 100%. 

Мне кажется, что у нас есть такой бич человечества: мы каждый день пытаемся понять других людей. Открываем новости и думаем, а что стояло за решением и каков тот человек, который его принял. И если это плохое, жестокое решение, то как получилось, что человек стал таким жестоким? Если это хорошее решение, то как нам воспитать детей, чтобы они были такими же благородными и эмпатичными? Ты постоянно думаешь про людей. Это и ужасная, и прекрасная загадка.

Я думаю про людей перманентно. Мне все про них интересно. Вот мы поговорили, и я буду весь день размышлять, что такого происходит в Казахстане, раз тут пишут классную музыку? Буду читать статьи про политику в Казахстане, про то, как Казахстан выходил из границ Советского Союза, избирал свой путь.

Мне кажется, что некоторые виды искусства — картины, музыку, прикладное искусство, ремесла — можно воспринимать как конечный результат, а не продукт человеческой мысли. 

Вот в музыке это возможно на все 100%. Вы не поверите, насколько. Это просто чудо. Действительно абсолютная физика, которая соединяется с психикой. Можно вообще от композитора избавиться, забыть про него на время, и анализировать произведение как математическое уравнение. Такой подход дарит мне отдохновение от того, чтобы постоянно перманентно думать про людей.

— Возможно, в этом и кроется популярность живой оркестровой, инструментальной музыки в Казахстане? У нас сейчас очень развита эстрада, в Алматы за один месяц проходит по несколько музыкальных фестивалей. А инструментальные концерты все равно собирают людей. 

Это возвращение к истокам. Хорошая разгрузка, что-то очень естественное, красивое, связанное с физикой и действительно не связанное со сценой. Отдушина. И она так важна в наш перегруженный век, когда можно с ума сойти от обилия информации.

Любой электронный тембр, даже инструмент, усиленный микрофоном, — это гигантская нагрузка на голову. А эволюционно мы воспринимаем звук как способ ориентироваться в пространстве. Микрофон же путает положение звука в пространстве и искажает наше ощущение размера комнаты. И удивительно, как работает мозг, пытаясь справиться с перегрузом от микрофонов и синтезаторов. Этот перегруз становится приятным, поэтому люди и выбирают электронную музыку. В нее заложено много информации. Но сходить на концерт, где играют на флейте, скрипке, просто выступает один пианист — это очень большая разгрузка для головы, потому что мозг, наконец, слышит, что инструменты находятся там, где он и подозревает.

Это очень интересный эффект. Может быть, именно его хотят и найти люди, когда ходят на концерты акустической музыки. Это как попить водички.

— С чего начать знакомство с классической музыкой, если ты совсем в ней не разбираешься? 

Можно послушать Циммера, Эйнауди и все то, что считается минимализмом. Например, на концертах Tynda music. После этого переходить строго к эпохе барокко, потом к эпохе романтизма и только после этого строго к эпохе классицизма. И потом уже модерна.

Такой способ «хождения по эпохам» приведет к тому, что со временем все становится понятно. Но это подходит только для тех, кому нужна инструкция. Если человек просто  сказал: «Алиса, включи классическую музыку!», она включилась ему хорошо, то не нужно себе помогать или мешать. Ему действительно будет хорошо. 

Послушать классическую музыку в исполнении живого оркестра можно на концерте Tynda Music «Симфония чувств. Чайковский. Рахманинов. Римский-Корсаков» 28 сентября в Алматы. Миссия Tynda — донести до слушателей красоту и силу живой инструментальной музыки. В этот вечер на сцене прозвучат три выдающихся произведения трех гениев.

Анна Виленская анализирует популярные песни казахстанских артистов

MOLDANAZAR — Akpen Birge

Абсолютно мировой хит. Очень люблю этот жанр, питаю к нему какую-то слабость. В широком смысле он называется ретро вейв. Зародился как ответ на то, как люди в прошлом представляли себе музыку будущего. Такой обратный футуризм. 

Ужасно романтичный жанр, в котором все очень ровненько по ритму. Синтезаторы колючие и откровенные. Они не заигрывают с тем, что являются якобы реалистичными, как инструменты. Они такие вот прям дико электронные. Обычно это мажорная музыка, которая прямо как бальзам на душу ложится.

Если что, пожалуйста, только не спрашивайте меня про то, почему в Казахстане такой бум музыкальный, я сама не понимаю. Но это очень круто и мне кажется, это совокупность всего. Но это, конечно, абсолютный бум. Я надеюсь, что его изучат и еще не одну книжку по нему напишут.

NINETY ONE — MEN EMES

Когда мне сказали, что эта группа изобрела Q-pop, я скептично к этому отнеслась, а потом поняла, что имеется ввиду. Так вот y южнокорейского K-pop есть определенные отличия. Так получилось, что в XX веке, после 70-х годов, разделившись, рок и поп-музыка, обрели крайне разные традиции. И вот рок-музыке свойственно делиться на жанры. 

При этом все это время огромная махина поп-музыки, в которой никто особо не разбирался, развивалась и шла своим путем. И потом появился K-pop, он действительно отличается по форме и по содержанию от других песен. Там, например, есть четкое деление по очень маленьким разделам. Обычно в песне есть куплет, который все разгоняет, припев, пре-хорус между ними, бридж, как дополнительный припев, только инструментальный.

А вот здесь все калейдоскопом перемешивается и играет на принципах контраста. И, конечно, каждый в группе по-своему красавчик и вот ты на всех любуешься, и почему-то пытаешься выбрать, кто из них твой краш.

Я ужасно жалею, что, к сожалению, не владею казахским языком совершенно и не могу понять, насколько ловко там происходит речитация, рэп. Но чувствуется, что очень ловко. Я вообще не специалист в этом жанре. Я просто им любуюсь как явлением. 

ALEM — Kuiim 

Когда я включила клип, то просто залюбовалась им. А казахский язык в этой песне звучит нежно, в нем вдруг в нем просыпается какое-то таинство. Очень круто. 

Kuiim написана в интересном жанре, который сейчас на волне своей популярности. Это постпанк. В 1970-е годы возник панк, как протест против официального рока, который стал слишком красивым и вышколенным. А потом на волне панка появился постпанк. Это такая грустная музыка, в которой все, с одной стороны, просто, а потом почему-то вдруг появляется грустная бас-гитара и другие примочки.

Это беспроигрышный жанр, всегда стильный, потому что все длительности ровные, минимализм. Пройдет 20, 30 лет и нам не будет казаться, что в этой песне есть китч или что она устарела. Песня Kuiim, конечно, имеет потенциал на то, чтобы быть популярной через 30 лет и не вызывать никакого чувства неловкости.

SAMRATTAMA & Steppe Sons — auru 

Какой великолепный молодой человек. И он даже приемы использует такие, что если бы я не знала, то сказала бы, что это не казахстанская музыка, а инуитская. У меня такое ощущение, что Самрат вообще достает из себя звуки не только из голосовых связок. Это шокирует и это круто. Напоминает DIY, когда ты больше работаешь с акустикой, чем с электронным звуком. Это такая независимая музыка, стремящаяся не попасть ни в один из жанров. То есть у нее поп-основа, рок-приемы, и вот все понадерганное отовсюду.