Cancel Culture, или «культура отмены» — способ массового бойкотирования в медийном пространстве личностей и компаний, которых уличили в расизме, сексизме, харассменте, гомофобии и других преступлениях, ущемляющих какую-либо группу людей.
Бойкот постепенно приводит к общественному резонансу, после чего объект лишается прежних привилегий. В идеале он должен потерять всё, стать обезличенным, пока его культурное наследие неминуемо сведётся на нет.
Тенденция «отмены» привлекла на свою сторону множество последователей и прочно закрепилась среди современников: пока Harper’s Bazaar призывают к свободному обмену идей и мнений, наследники Агаты Кристи меняют название книги «Десять негритят», чтобы избежать обвинений в расизме.
Сама идея, конечно, не уникальна. В любой эпохе всегда действовал принцип общественной порки, чтобы другим неповадно было. Однако сейчас это приобрело новый характер: теперь мы боремся не с маргинализированными группами и еретиками, а с влиятельными титанами.
Пожалуй, именно «привилегированность» стала благодатной почвой для «новой этики»: под удар попадают знаменитые режиссёры, которые пользовались вседозволенностью, любимые писательницы миллениалов, популярные комики и именитые модельеры. Но действительно ли диджитальная травля настолько беспощадна и эффективна?
Своему возникновению термин Cancel Culture обязан секс-скандалу с Харви Вайнштейном. Сначала The New York Times опубликовали интервью Эшли Джадд о харассменте со стороны кинопродюсера. В ответ на это десятки известных актрис Голливуда поддержали Эшли, заявив, что Вайнштейн неоднократно домогался их.
Обвинения в сексуальных домогательствах и изнасилованиях разрастались как снежный ком, и вскоре продюсер покинул собственную компанию. После дело передали в суд, который приговорил Харви к 23 годам тюремного заключения.
Эффект Вайнштейна заполонил все социальные сети, а пользователи Твиттера стали активно использовать хэштег #MeToo под историями о пережитом сексуальном насилии.
Ситуация с Вайнштейном и его жертвами обнажила кровоточащую рану общества, которая долгое время оставалась скрытой от всего мира. Миллионы женщин и мужчин смогли заявить о своих травмах, дать выход боли и потребовать ответственности, не тяготясь больше идеями о виктимблейминге. В этой призме возникновение Cancel Culture можно рассматривать как спасательную шлюпку от абьюзеров, тиранов и прочих злодеев.
В это же время мы видим, как «новая этика» действует очень выборочно. Показательна история с Региной Тодоренко: как только ведущая обвинила женщин в том, что они сами хотят быть жертвами домашнего насилия, бренды разорвали с ней контракты, Glamour отозвал её награду «Женщина года», а подписчики налетели на девушку с гневными комментариями и оскорблениями.
Конечно, такая реакция имеет место быть, учитывая мизогинию и виктимблейминг, которыми апеллировала Тодоренко, но заслуживает ли она массовой травли, пока другие истязатели остаются в тени?
Интересную точку зрения в тот момент высказала Юлия Таратута — главред Wonderzine — напомнив, что Регина — продукт патриархального общества, а не главный противник женщин:
«Не надо быть фемактивисткой, чтобы почувствовать — Тодоренко не автор унизительного стереотипа о роли женщины в доме и обществе, жестокого взгляда на насилие, который перекладывает вину с агрессора на раздражающую его женщину. Это не она придумала клише о том, как должна вести себя и выглядеть хорошая жена, чтобы ею были довольны».
Когда страсти улеглись, а Регина сняла документальный фильм о домашнем насилии, обозначив, что ранее не представляла масштаб проблемы, всё вернулось: рекламные контракты, предложения от телепрограмм и прежняя любовь читателей. Значит, Cancel Culture всё же не «культура отмены», а пауза для переосмысления?
Аналогичная ситуация произошла и с Ксенией Собчак. Даже не единожды. Сначала ведущая, участвуя в юмористической программе Comment Out, выложила в Инстаграм пост с песней «Убили негра» в расцвет движения Black Lives Matter. Затем неудачно пошутила над Стасом Костюшкиным, который подвергся домогательствам в детстве. Всё это произошло с интервалом в неделю, и Ксюша попала под волну общественного негодования. Однако спустя месяц инциденты удачно забылись, а сама Собчак до сих пор в своём шоу не перестаёт упоминать, как ей претят новые либеральные правила.
Если покопаться в архивах памяти, то можно вспомнить историю с Иваном Колпаковым: главреда «Медузы» обвинили в харассменте в 2018 году, после чего ему пришлось покинуть редакцию. Спустя год стало известно, что Колпаков продолжает работать, а уже в марте 2019 он вновь официально занял место главреда.
А Мирослава Дума, по неосторожности попавшая в клетку расизма, теперь заботится об окружающей среде и выпускает экологичный бренд Pangaia, который носит одна из сестёр Кардашьян.
Казалось бы, Cancel Culture — отличная платформа для поиска социальной справедливости, которая если и действует, то даёт шанс на реабилитацию своей репутации. Но почему мы продолжаем бояться новой реальности, а либеральная среда запада только поддерживает опасения?
Любые дискуссии о новой тенденции приводят нас к вопросу о том, не убивает ли она свободу слова и мнений, которые когда-то привели к значительному научному и культурному прогрессу? Не стала ли Cancel Culture более изощрённым методом репрессий для тех, кто идёт против принятого строя?
Летом 2020 года крупнейшие западные издания — The New York Times, The Wall Street Journal, The Guardian, Insider, Vox — активно заполняли страницы веб-журналов озвученной темой. Как показывает статистика, в это же время наблюдался пик запросов по Cancel Culture. Ажиотаж во многом был связан с активизацией движения Black Lives Matter по всей Америке и, частично, Европе.
Статистика запросов по Cancel Culture за 5 лет
Когда белые полицейские жестоко напали на безоружного Джорджа Флойда и послужили причиной его смерти, мир с новой силой всколыхнула борьба против расизма. Миллионы людей выходили на уличные шествия, требовали реформирования правоохранительных органов, сносили памятники колонизаторов и работорговцев.
Один прецедент позволил всему миру осознать, что расизм не проблема минувших дней, а жестокая реальность. Ведь согласно статистике, шанс погибнуть при задержании у афроамериканцев в три раза выше, чем у белых.
Пока одни пользователи социальных сетей публиковали чёрные квадраты с хэштегом #BlackLivesMatter в знак солидарности, другие негодовали и активно писали о поджогах и грабежах во время шествий. Среди массовых ограблений можно найти кучу причин — будь то всплеск ранее накопившихся проблем или попытки мародёров воспользоваться всеобщим хаосом, чтобы пополнить свой кошелёк.
При этом любопытно, что движение Black Lives Matter запустило новую волну Cancel Culture: Леандра Медин ушла из основанного ей Man Repeller из-за обвинений в привилегированности, главред Bon Appétit Адам Рапопорт подал в отставку после нападок о расизме, HBO на время удалил «Унесённых ветром», а в августе актриса доминикано-пуэрториканского происхождения Зои Салдана извинилась перед обществом, что в 2016 году сыграла Нину Симон — темнокожую икону джаза. Спустя четыре года Салдана призналась, что должна была позволить другой темнокожей женщине сыграть её, так как на съёмках её кожу приходилось тонировать для соответствия.
Неудивительно, что во время масштабных обвинений в блэкфэйсе и выискивания давних твитов издание Harper’s Bazaar выпустило письмо с перечисленными опасениями последствий «новой этики». Редакция призывала общественность обратить внимание на то, что свободный обмен идеями становится всё более невозможным, а демократия может оказаться под ударом.
«Нам нужна культура, которая оставляет нам место для экспериментов, рисков и даже ошибок. Нам нужно сохранить возможность добросовестных разногласий без ужасающих профессиональных последствий. Если мы не будем защищать то, от чего зависит наша работа, нам не следует ожидать, что общественность или государство защитят это за нас».
Под письмом подписалась плеяда западных интеллектуалов и деятелей культуры: профессор-лингвист MIT Ноам Хомский, известная писательница и феминистка Маргарет Этвуд, политолог-философ Фрэнсис Фукуяма и автор «Гарри Поттера» Джоан Роулинг, которая была обвинена в трансфобии.
Их страхи вполне понятны. Оказываясь зажатыми между требованиями нового времени и собственным мнением, мы вынуждены принимать сторону добра или зла, хотя, вроде, представления об исключительно чёрно-белом мире оставили нас давным-давно.
Бояться за свободу, которая упорно выбивалась из тоталитарных лап сотнями лет, тревожиться о новых правилах либерального общества, робеть перед радикальным заявлением — абсолютно нормально.
Страхи неизведанного всегда будут преследовать нас, вне зависимости от того, на каком техническом или культурном уровне мы окажемся.
Но все дебаты о новой цензуре можно свести к одному вопросу: «Ради чего нам нужна абсолютная свобода?». Справедливо отметить, что развитие невозможно как в тоталитарном, так и в архаичном обществе, где каждый предоставлен исключительно самому себе. И, конечно, свободными мы можем быть до тех пор, пока не лишаем свободы других.
В конце концов, оценивать свободу слова и мнений ради какой-то призрачной идеи необходимо в индивидуальном порядке. К тому же мы видим, что Cancel Culture, скорее, не культура отмены, а культура «паузы», в которой ты имеешь право на ошибку, со всеми её последствиями и возможностью сохранить репутацию.
Если брать во внимание громкие скандалы с Cancel Culture, то мы поймём, что единственной «жертвой» стал Харви Вайнштейн — Синяя Борода современного мира, который не вызывает ни капли жалости из-за совершённых преступлений против женщин.
Безусловно, обвинения обрушились и на других звёзд: комика Луи Си Кея, актёра Кевина Спейси, режиссёра Вуди Аллена. Несмотря на громкие возгласы недоверия со стороны общества, они смогли продолжить свою карьеру, пусть и с выдержанной паузой, поэтому говорить о безжалостности и античеловечности «новой этики» точно не приходится.
Так является ли культура отмены эффективным методом борьбы? Частично и территориально. Если вспомнить кейсы Казахстана, то перед глазами всплывёт довольно скудная и стыдная картина: харассмент со стороны артистов популярного лейбла не оборачивается бойкотированием их творчества, гомофобные высказывания бойца поддерживаются традиционалистами, а под роликом о девушке в мини-юбке и взрослом мужчине, принявшем её за секс-работницу можно увидеть положительные отклики и обвинения женщин в разврате целой нации.
Так стоит ли нам переживать об абстрактной угрозе цензуры, когда либеральная повестка остаётся только в социальных сетях, суды продолжают оправдывать насильников, харассмент никак не карается законом, а известный абаевед утверждает, что единственное предназначение женщин — рожать?
Если верить современным мыслителям, посткарантинная эпоха может оказаться куда губительнее, чем мы можем представить: экономические бедствия, националистические радикальные идеи, массовый контроль и ещё больший разрыв между различными социальными классами.
В этой ситуации нам предстоит чётче сформулировать представления о свободе, ориентированной прежде на ответственность, и постараться управлять возникающими трендами в положительном русле. Конечно, это может оказаться не так просто, ведь любое нововведение, со скрипом попадая в общество, принимает радикально полярные формы, прежде чем стать стабильным и понятным.
Cancel Culture — новый инструмент в поиске справедливости для гражданского общества, которому только предстоит окрепнуть в казахстанских реалиях.
Запустив борьбу в социальных сетях, мы открыли ящик Пандоры, который оказался как благом, так и проклятием. Нет смысла бороться с тем, что мы породили сами — со всеми хорошими или плохими последствиями. Похоже, нам придётся хорошо отоспаться, чтобы уже утром принять, что мир не станет прежним, а нам от него никуда не скрыться.
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
