«Мы живем в мире микробов»: Интервью с эпидемиологом Айым Кайырлыкызы

Айым Кайырлыкызы  — научный сотрудник Центра наук о жизни, National Laboratory Astana, Назарбаев Университет. Она врач гигиенист-эпидемиолог и магистр общественного здравоохранения по специальности «Эпидемиология» , Университет Питтсбурга, США.

Она рассказала нам о том, когда и из-за чего впервые в истории применили карантин, как укрепить иммунитет и какие научные разработки нужны для более эффективного предотвращения эпидемий.

---

— Природные катаклизмы и эпидемии были и остаются самыми главными дисрапторами, перед которыми человечество беспомощно, но поддерживаете ли вы теорию, что микробы и люди на протяжении миллионов лет ведут между собой жесточайшую борьбу за статус гегемона? 

Нас окружает огромное количество микроорганизмов, можно даже сказать, что мы живем в мире микробов. Большая часть из них не влияет на нас ни положительно, ни отрицательно. Некоторые имеют важное значение для поддержания качества нашей жизни, а некоторые являются хищными и вредными. Их называют патогенными. Только недавно мы начали осознавать, как мы, люди, сосуществуем с глобальным массивом микробов — то, что мы называем «микробиомом». Несмотря на это, наши представления о мире микробов до сих пор поверхностные. 

Ни для кого не новость, что на протяжении более 3 миллиардов лет микробы были единственной формой жизни на Земле. Микробы существовали здесь задолго до нас, эволюционировали, пока человечество осваивало землю, и будут существовать, после того как человечество исчезнет. И если эти взаимоотношения рассматривать как поле битвы, то, с одной стороны — это микробы с их скоростью размножения, а следовательно эволюционной быстротой, и с другой — человечество с его интеллектом, креативностью и стремлением к гегемонии.  Мы, думая, что обладаем высшим разумом, уверены, что в состоянии контролировать их, но почему тогда именно мы пытаемся предвидеть и реагировать на их эволюцию, а не наоборот?

— Ученые, изучающие социальную историю эпидемий, говорят, что различные эпидемии, унесшие жизнь тысячи и даже миллионов людей, способствуют не только выработке коллективного иммунитета, но и толкает людей на изобретение новых нестандартных решений. То что сейчас называют социальным дистанцированием практикуется уже несколько столетий в виде карантина и изоляции больных. Повторяется ли история, хотя для многих из нас может казаться, что ситуация с коронавирусом беспрецедентна. 

Первые задокументированные карантинные меры были применены в 14 веке с целью защиты прибрежных городов от эпидемий чумы. Корабли, прибывающие из зараженных портов, должны были стоять на якоре в течение 40 дней перед посадкой. Эта практика, называемая карантином, была получена из итальянских слов quaranta giorni, которые означают «40 дней». Неизвестно, почему 40 дней было выбрано в качестве продолжительности изоляции, необходимой для предотвращения заражения. Возможно, основывались на теории Гиппократа об острых заболеваниях. А первая постоянная чумная больница была открыта Венецианской республикой в ​​1423 году на небольшом острове Санта-Мария-ди-Назарет. 

Так как медицина была бессильна против чумы, единственным способом избежать заражения было предотвращение контакта с инфицированными людьми и зараженными объектами. Во время череды вспышек  холеры в европейских странах тоже были применены методы борьбы с чумой, но ближе к середине девятнадцатого века ученые поняли, что карантин был почти неактуален в качестве основного метода профилактики холеры. Во время печально известной испанки в крупных городах осуществлялся  ряд стратегий по сдерживанию болезней, включая закрытие школ, церквей и театров и приостановку общественных собраний. В Париже было отложено спортивное мероприятие, в котором должны были принять участие 10 000 молодых людей. Йельский университет отменил все публичные собрания в кампусе, а некоторые церкви в Италии приостановили конфессии и похоронные церемонии. Врачи поощряли использование таких мер, как респираторный этикет и социальное дистанцирование. Звучит знакомо?

Сейчас мы видим, что многовековая стратегия карантина и изоляции зараженных и потенциально зараженных лиц становится мощным компонентом ответных мер общественного здравоохранения на новые вспышки. Во время эпидемии ТОРС  — тяжелого острого респираторного синдрома — в 2003 году использование карантина, пограничного контроля, отслеживания контактов и эпиднадзора оказалось эффективным в сдерживании глобальной угрозы всего за 3 месяца. 

— Возможно ли укрепить иммунитет человека без подверженности к эпидемиям или все-таки в вирусах и инфекциях есть польза для всех нас? Где-то вычитал, что, подвергнув и вылечив людей от коронавируса, в том числе благодаря вакцине, мы можем чувствовать безопасность за своих близких, которые еще не болели вирусом, взаимодействовать с теми, кто переболел. Так ли это? 

Иммунитетом называют состояние организма, обладающего способностью к сопротивляемости инфекциям, болезням или другим нежелательным биологическим вторжениям. Этим управляет наша сложная иммунная система. Иммунитет бывает естественным и приобретенным. В случае если человек переболел каким-либо инфекционным заболеванием и развил иммунитет, либо получил его от матери, мы говорим о естественном процессе, а вакцинацией и переливанием сыворотки с антителами вырабатывается приобретенный или адаптивный иммунитет.

В контексте противостояния вспышке не имеет значения, каким образом был выработан иммунитет. Чем больше иммунных лиц, невосприимчивых к инфекции, тем лучше. Это и есть понятие коллективного иммунитета, который важен как для защиты некоторых слоев населения, которые по каким-то причинам не могут быть вакцинированы, либо встреча с инфекцией для них может иметь серьёзные последствия, вплоть до смерти, так и снижения общего количества заболеваний, так как иммунных лиц становится больше и инфекционному агенту тяжело найти восприимчивый организм. Но для каждого заболевания это разные группы людей — чаще дети до 5 лет, беременные и старики. В случае с нынешней пандемией коронавирусной инфекции, мы пытаемся  защитить старшее поколение от неблагоприятных исходов,  применяя карантинные меры и социальное дистанцирование.

Если же говорить об индивидуальном иммунитете, способности адекватно реагировать на внешние раздражители, то нет универсального способа его «поднять», ему можно только помочь нормально функционировать, а именно: вести здоровый образ жизни, полноценно питаться, достаточно спать, быть физически активным, избегать стресса и прочие непопулярные советы.

— Считается, что Центральная Азия исторически часто подвергалась всевозможным эпидемиям и даже выступала в качестве очага чумы, распространившейся в Европу в средневековье. Говорит ли это о том, что мы должны «нормализовать» эпидемии и значит ли это, что в будущем мы можем стать очагом какого-либо нового вируса? Что говорят на это ученые? 

Да, на территории, где находится нынешний Казахстан, вспышки чумы среди людей регистрировались с древних времен и, возможно, по шелковому пути происходило дальнейшее распространение ее в Европу. В советское время была организована Противочумная служба Казахстана, которая занималась мониторингом  природных очагов чумы. Согласно данным, природные очаги чумы охватывают примерно 40% территории Казахстана, где регулярно регистрируются случаи чумы у человека. Например, с 1990 по 2003 год в Казахстане было зарегистрировано 23 случая заболевания чумой среди людей. Для нас чума — эндемичное заболевание, но с потенциалом стать эпидемической вспышкой и глобальной угрозой, если ослабить инфекционный контроль.  В нынешнее время проблемами чумы и других особо опасных заболеваний занимаются специалисты Казахского научного центра карантинных и зоонозных болезней им. М. Айкимбаева. 

Говоря об эндемичных заболеваниях, невозможно не отметить легочную форму туберкулеза. В нашей стране ежегодно регистрируется около 12 тысяч новых случаев этой болезни, и около 5 тысяч случаев с антибактериальной устойчивостью, по данным за 2018 год. Несмотря на то что ведется активная борьба с вирусом, и показатели снижаются, проблема не теряет своей актуальности по сей день. 

Если говорить об опасности распространения так называемых вакциноуправляемых инфекций, в прошлом году мы побили свой рекорд в регистрации случаев кори  — 10,126 случаев за 2019 год, выйдя на второе место после Украины в Европейском регионе. Во время таких вспышек международные путешественники могут заразиться и ввозить корь в страну происхождения по возвращении. Например, в 2018 году путешественник  завез вспышку кори в Нью-Йорк с Украины, результатом чего стало заражение в более чем 600 случаев. Мы живем в глобализированном, взаимосвязанном мире, и возрождение кори во многих странах вызывает обеспокоенность во всем мире.

— ВОЗ отмечает, что каждый год от неинфекционных заболеваний умирает 41 миллион человек. Мы чаще всего умираем от сердечно-сосудистых заболеваний, рака, диабета и респираторных заболеваний. Можно ли их считать эпидемиями, учитывая, что они распространены по всему миру и зависят в том числе от образа жизни обществ, традиций питания и так далее?

Да, вы правы, в структуре смертности неинфекционные заболевания лидируют.  Их можно смело назвать тихими эпидемиями, потому что они не так очевидны, как вспышки инфекционных заболеваний, где за короткое время мы видим жертвы здесь и сейчас.

Многие неинфекционные заболевания являются мультифакториальными и хроническими. Вероятность преждевременной смерти, то есть в возрасте до 70 лет, от четырех основных групп неинфекционных заболеваний для человека, проживающего в Казахстане, в 2016 году составляла 27%.

Тем не менее, Казахстан, как и многие страны с низким и средним уровнем дохода, столкнулся с двойным бременем хронических и инфекционных заболеваний. Это значит, что мы имеем  дело с увеличением распространенности хронических заболеваний, таких как диабет, заболевания органов дыхания, сердечно-сосудистые и раковые заболевания, травмы , но в то же время боремся за снижение уровня инфекционных заболеваний, таких как туберкулез, респираторные инфекции,  вирусные гепатиты и ВИЧ. Общие, модифицируемые факторы риска лежат в основе основных хронических болезней, а это употребление табака, чрезмерное  употребление алкоголя, высокое артериальное давление, нездоровое питание, недостаток физической активности, загрязненный воздух в крупных индустриальных городах.

Все эти проблемы требуют решения как на уровне управленческих решений, так и поведенческих изменений на индивидуальном уровне. Иначе мы так и будем терять людей в результате ухудшения качества жизни населения.

— Как обстоят дела с эпидемиологией в Казахстане? Известно, что в советские времена в Алматы работал противочумной институт, а также, что региональные санэпидемстанции утрачивают экспертизу и требуют больше вливаний, наукоемкости, модернизации и притока новых кадров. Согласны ли вы с таким утверждением и что предпринимает государство? 

Несмотря на то что в нашей стране и во всем Центрально-азиатском регионе есть ряд медицинских школ, которые готовят специалистов общественного здравоохранения, очень мало школ и программ ориентированы на исследования по общественному здравоохранению и эпидемиологии. Не хватает специалистов с соответствующей подготовкой в ​​области аналитической эпидемиологии и биостатистики в существующих медицинских исследовательских учреждениях. Это напрямую влияет на количество качественных публикаций.

Например, есть большой разрыв в количестве публикаций ученых из Казахстана по сравнению с учеными в развитом мире. Мы с рядом коллег об этом писали в статье 2015 года в журнале Epidemiology and Community Health. Нам досталась советская система санитарно-эпидемиологической службы, но в последние годы ее начали модернизировать. Что из этого выйдет мне пока непонятно.

— Каким конкретно исследованием или проектом вы сейчас занимаетесь? О чем он и как он поможет казахстанцам в борьбе с болезнями? 

На данный момент я работаю с группой ученых, изучающих молекулярные и клеточные механизмы развития нейродегенеративных заболеваний и работающих над поиском биомаркеров их ранней диагностики. Наш фокус сейчас сосредоточен на болезни Альцгеймера. Я как эпидемиолог заинтересована в изучении особенностей заболеваемости и факторов риска развития этого недуга среди нашего населения.

Вразрез всеобщему мнению, что болезнь Альцгеймера — это проблема развитого мира, я бы хотела привести статистику. По данным группы исследователей, 10% населения старше 65 лет страдает от деменции, из которых около 70-80%—  это болезнь Альцгеймера, и 60% от всех случаев приходятся на развивающиеся страны, к которым относимся и мы. В своем глобальном отчете Международная Ассоциация Болезни Альцгеймера отмечает необходимость исследований в центрально-азиатском регионе, поскольку пока мы для них серое пятно без данных.

Население с каждым годом стареет, растет продолжительность жизни, а вместе с ней увеличиваются возраст-ассоциированные болезни, и этот тренд с каждым годом становится все более актуальным. Согласно прогнозам, количество страдающих от деменции будет составлять 67,7 млн к 2030 году и 115,4 млн человек к 2050 году. Лечения болезни на данный момент нет. Были высокие ожидания, что моноклональные антитела будут эффективны, но, к сожалению, ряд фармацевтических компаний был вынужден объявить о провале или недостижении поставленных целей в ходе клинических испытаний. А в это время люди с деменцией, их семьи и другие страдают в личностном, эмоциональном, социальном и финансовом плане. Основная нагрузка сейчас ложится на плечи семьи больного и это все стоит нам огромных денег, что включает в себя как прямые, так и непрямые расходы. 

Поэтому знание эпидемиологии, факторов и оценки риска помогут составить наш собственный страновой план борьбы, а поиск диагностики на ранних стадиях — сохранить людям старшего возраста и их семьям качество жизни.

— Какие исследования и научные разработки нужны Казахстану для более эффективного предотвращения распространения эпидемий и неинфекционных болезней? Нужно ли кардинально менять подход в управлении наукой в данной области? 

Исследования в области здоровья населения имеют большое значение для общества. Они могут предоставить важную информацию о закономерностях заболевания и факторах риска, результатах лечения или мерах общественного здравоохранения, а также стоимости тех или иных услуг здравоохранения; привести к значительным открытиям, оказать огромное влияние на здоровье и долголетие человека, что, в свою очередь, повышает производительность населения и вносит большой вклад в национальную экономику. 

Как говорил профессор эпидемиологии в моем университете: “Know your population”. Без знаний о том, что происходит в здоровье населения, невозможно принимать адекватные решения и распределять ресурсы. Поэтому нам нужны полноценные исследования.

Во-первых, необходимо внести направление «Общественное здравоохранение» в приоритеты наук о здоровье и жизни в конкурсную документацию грантового финансирования Министерством образования и науки.

Во-вторых, нам нужны продолжительные продольные  эпидемиологические исследования по типу Framingham, SWAN и другие, преимуществом которых является способность показывать закономерности во времени, выявлять причинно-следственные связи. Также нам необходимо усовершенствовать систему текущего эпиднадзора.

В-третьих, нам нужно наращивать исследовательский потенциал, обучать специалистов-аналитиков. Тогда, возможно, мы будем полагаться на экспертизу своих ученых. Отличный пример — Китай. Если сравнить их действия и публикационную активность во время вспышки ТОРС в 2003 году и во время текущей эпидемии, видно колоссальную разницу. Я надеюсь, текущая ситуация пандемии коронавирусной инфекции дала ясно понять, что общественное здравоохранение, в том числе ответные меры на глобальные угрозы, важны и игнорировать текущие проблемы дальше уже не получится.