О книгах, кино, жизни и феминизме с Эльчином Сафарли

Эльчин Сафарли — современный азербайджанский писатель, который своими произведениями уже покорил сердца тысяч читателей. Недавно Эльчин прибыл с визитом в Казахстан, где наша шымкентская редакция встретилась с ним и задала пару интересующих вопросов. 

---

— Эльчин, начну, наверное, с самого часто задаваемого вопроса: когда вы начали писать и поняли, что это ваше дело жизни? 

Мой интерес к слову появился еще тогда, когда мне читали сказки. Помню, как удивлялся тому, как слова могут передавать столько разных эмоций. Потом сам начал что-то записывать. Сначала это были письма маме, бабушкам, потом была школьная газета, которую, кстати говоря, прикрыла директор школы за «слишком вольные взгляды». Так и сказала, запомнил навсегда. В 12 лет была опубликована моя первая заметка в какой-то бульварной газете. Детский лепет, ничего серьезного. Но было приятно, еще и гонорар выплатили. Дальше пошло-поехало.

— Чем вы интересовались в детстве и кем мечтали стать до того, как начали писать? 

Меня интересовала и до сих пор интересует музыка. Поэтому пошел в музыкальную школу, где отучился по классу фортепиано. Сейчас мой педагог по английскому языку говорит, что я хорошо схватываю язык именно благодаря развитому музыкальному слуху. Так, кстати, я и турецкий выучил — без педагогов и курсов, только словарь, кино, общение.

— Поддерживала ли вас семья на начальном этапе творчества? 

Семья не понимала того, чем я собираюсь заниматься. Точнее, они не очень верили, что это получится, тем более в Москве, но мама так часто этого не озвучивала, как отец. Мама старалась поддерживать. У нас очень сильная связь, она для меня — путеводная звезда.

— У вас с отцом сложные отношения? 

Мы о разном. Он не разделяет мое отношение к жизни, я не очень разделяю его. «Позволь человеку быть не тобою», — сказала одна из героинь моего «Дома, в котором горит свет». 

Непонимание отца меня огорчало, но, взрослея, я учился не ждать одобрения ни от него, ни от кого-либо. Это моя жизнь, я сам ответственен за нее и свой выбор.

— Как процесс написания книг влияет на вас?

Я стал больше ценить уединение. Я не из тех авторов, которые могут писать в Starbucks. Живу в творческом районе Стамбула (Кадыкёй, округ Мода — прим. ред.) и вижу, как писатели работают в общественных местах. Вне дома я наблюдаю, впитываю, но записываю это исключительно в тишине.

Иногда чувствую, что уединения становится слишком много. Оно ведь может негативно влиять на человека, как и все, в чем нарушен баланс. 

— Сколько времени у вас уходит на написание одной книги? 

Вынашиваю я дольше (четыре-пять месяцев), чем пишу. История формируется во мне кадрами. Не знаю, как они приходят в мое сознание, но это места, в которых я точно не бывал. Например, вижу мать с дочерью, как они заходят в полуразрушенный дом на берегу океана, там перевернутые рыбацкие лодки и чайки летают вокруг заброшенного маяка. 

— Какая книга вам давалась сложнее всего в написании и почему?

«Расскажи мне о море». Она о моих корнях, стране (Азербайджан — прим. ред.), в которой я вырос. К сожалению, в родном городе я неинтересен. Так сложилось и я не хочу подкреплять эту ситуацию изречением «Нет пророков в своем отечестве». Слишком оно обобщающее. «Расскажи мне о море» — моя  благодарность родной земле. Эта история стала прощанием с прошлым.

— Расскажите о новой книге, которую выпустили этим летом. 

«Дом, в котором горит свет» я посвятил своей бабушке – Анне Павловне. Книга о женской силе, о жизни и о том, что она бывает разной. И приятные, и неприятные ситуации надо стараться принимать с благодарностью. Взглянуть на них шире, увидеть в произошедшем опыт, урок.

— Ваши книги проходят жесткую редактуру?

Нет. У меня есть личные редакторы, с ними обсуждаем, редактируем текст. В издательство сдаем уже готовую рукопись.

— Расскажите, как проходит выбор обложек для книг. Проводите ли вы специально фотосессии? 

Нет. Например, фото, которое на обложке новой книги, я увидел в блоге своей приятельницы из Испании, она сфотографировала на телефон подругу на пляже. Увидел и понял: вот оно, то самое!  

Так же произошло и со знаменитой обложкой моей книги «Когда я вернусь, будь дома». Зашел в Инстаграм к одной девушке, от нее перешел к другой, вдруг вижу эту фотографию. И первая мысль: «Вот она, героиня моей истории!».  

— Какое кино смотрит Эльчин Сафарли? Работы каких режиссеров вам нравятся? 

Очень нравятся Нури Бильге Джейлан, Терренс Малик, Андрей Звягинцев, Педро Альмодовар, Мишель Гондри. Обычно выбираю камерное кино, когда действие построено на созерцании, выдохе. Такой фильм для меня: «Времена года» Джейлана.

— Поступали ли вам предложения по экранизации? 

Недавно поступило, отказал. У меня и продюсеров проекта было слишком разное отношение к процессу. Мне важно качество продукта, который выходит под моим именем. Он должен вдохновлять людей, а не угнетать. 

Хотелось бы, чтобы именно «Дом, в котором горит свет» была экранизирована. Получилось бы приятное кино, в стиле «Я и Ты» Мартена Право. Как бы банально ни звучало — всему свое время.

— Эльчин, а как вы относитесь к цензуре? 

Негативно. Эльчина Сафарли, в контексте его раннего творчества, цензура точно бы не пропустила. Но иногда я думаю, что лучше бы телеканалы и эстрадные певцы постсоветского пространства проходили через некий художественный совет.

— В своих книгах вы часто пишете про женщин и от имени женщин. Как вам удается так тонко чувствовать нашу сущность?

Мы все об одном, независимо от пола, цвета кожи, вероисповедания. Одиночество, любовь, радость, отчаяние, встречи, расставания — это про каждого из нас. О женщинах пишу чаще, потому что люблю их, они  интересный материал для исследования.

— Каково ваше отношение к феминизму? Уместен ли он в восточных странах, где, казалось бы, правят мужчины? 

Я могу не разделять философию феминизма, но отношусь к нему уважительно. В любом случае хорошо, когда люди говорят о своих правах, чувствах, с чем согласны, с чем нет. В восточных странах на самом деле правят женщины. Восточные женщины обычно командирши по природе, дарят мужчинам иллюзию того, что они что-то решают.

— Чувствуете ли вы, как ваши книги оказывают влияние на людей? 

Безусловно. Осознаю эту ответственность. Получаю большое количество писем, в них столько теплых слов в мой адрес. Признаюсь, не дочитываю такие послания. Боюсь, что это может испортить мою оптику. Да и без того яркое эго может стать выше меня.

 Для того, чтобы написать что-либо путное, мне надо жить самой обычной жизнью. Заряжаюсь от своей повседневности, а не от моментов, когда мне аплодируют. 

— И напоследок, Эльчин, поделитесь своими планами. 

Мой план — продолжать писать истории. Вижу, как они вдохновляют людей, для меня это награда, знак, что двигаюсь в верном направлении.  В то же вермя я готов к разным поворотам жизни. Если вдруг история с книгами завершится, то займусь рестораном или открою пекарню, буду печь хлеб с сушеным инжиром.