Какие выводы стоит сделать после Сардобинской трагедии?

1 мая произошёл прорыв одной из дамб Сардобинского водохранилища в Сырдарьинской области. В результате бедствия были затоплены 276 квадратных километров, 76 из которых приходятся на территорию Казахстана.

 Это в общей сложности пять сёл в Мактааральском районе Туркестанской области. Жители южных районов Казахстана были вынуждены покинуть свои дома и перебраться к родственникам. 
 

Зачем построили Сардобу?  

Сардобинское водохранилище — это масштабное гидротехническое сооружение, которое в Узбекистане называли «строительством века». Гидрообъект находится в Сырдарьинской области в 140 километрах от Ташкента.

На месте уже построенного водохранилища была пустыня. Фермеры из близлежащих районов нуждались в воде, поскольку без воды не было возможности выращивать хлопок и зерновые культуры. 

Поэтому по инициативе Мирзиёева было принято решение о создании проекта строительства водохранилища ещё в 2010 году, когда Мирзиёев занимал должность премьер-министра. Основная цель этого водохранилища — укрепление экономической стабильности населения двух областей. 

Почему «строительство века» разрушилось? 

Строительство велось семь лет и окончательно завершилось в 2017 году. Почти три года сооружение находилось в  рабочем режиме, но Министерство экологии Казахстана, как было сказано, не было проинформировано о существовании такого объекта. 

По предварительному заявлению властей Узбекистана, основной причиной разрушении дамбы является «ветер аномальной силы», который повлёк за собой мощную волну.

«Мы предполагаем, что аномальный ветер, наблюдавшийся последние 2-3 дня, и привёл к разрушению дамбы. Из-за того, что последние 3-4 дня в стране наблюдались сильные дожди и штормовые ветры, все водохранилища находились под 24-часовым наблюдением», — заявили в Министерстве водного хозяйства Узбекистана. 

Несмотря на то, что Узбекистан является единственной страной Центральной Азии, где серьёзно относятся к вопросам безопасности плотин — всё регулируются специальным «Законом о безопасности гидротехнических сооружений» — Сардоба показала обратное. Проблемы есть и нужны выяснять какие они.  

Поговорили с экспертом по международному водному праву Барбарой Януш-Павлеттой о причинах разрушения дамбы. Барбара не является экспертом по безопасности гидротехнических сооружений, поэтому мы попытались предположить, какие последствия влечёт за собой это происшествие. 

Если дамба разрушилась из-за сильного ветра, это лишь подчёркивает то, насколько сильно влияет изменение климата на ситуацию в регионе. Это сигнал, который должен говорит нам о серьёзности проблемы.

«Если предполагать, что причина разрушения дамбы в плохом строительстве, это подтверждает то, о чём уже давно говорят в секторе — о снижающемся уровне экспертизы в водном строительстве. Люди, которые сейчас строят дамбы и другие водные сооружения, менее квалифицированы, чем их предшественники», — отмечает Барбара.

Большая часть существующей в Центральной Азии водохозяйственной инфраструктуры была создана во времена СССР. Гидротехнические сооружения проектировали, строили и производили эксплуатацию по единым советским нормативам. В нормативах были чётко прописаны правила мониторинга, технического обслуживания, реконструкции сооружений. 

Ушло советское время и вместе с ним то поколение, которое возводило сложные, с технической точки зрения, объекты. В одном из интервью Мирзиёев высказал мнение о необходимости специализированного образования: «Будет справедливым признать, что ни в одном колледже и вузе страны не готовят специалистов по гидроэнергетике. Мы строим такие объекты, но кто там будет работать, кто их будет эксплуатировать?».

Эта трагедия даёт предлог для осмысления и дальнейшего диалога о более глубоких проблемах, связанных с изменением климата, низким уровнем специализированного образования и отсутствием правового государства. Сложно подтверждать или опровергать предположения о возможных причинах крушения дамбы, имея на руках скудные данные о самом сооружении. 

Законно ли строить сооружение на трансграничных реках? 

Пикантность истории в том, что строительство Сардобинского водохранилища не согласовывалось с Казахстаном. Если проанализировать, когда и как строилась плотина, станет абсолютно очевидным, что нам и не планировали сообщать по политическим соображениям.

Строительство водохранилища началось при президентстве Ислама Каримова — одиозного руководителя. В период правления Каримова двусторонние отношения Казахстана с Узбекистаном были неоднозначными. Перемены в отношениях произошли после кончины Каримова, с приходом более молодого руководителя к власти. 

Сардобинское водохранилище не стало яблоком раздора между двумя государствами. МИД пересмотрел своё намерение посылать ноту Узбекистану, так как страны за последние годы установили дружественные и партнёрские отношения.

Более того, случившаяся катастрофа — это несчастный случай, техногенная авария. Однако почему при очевидном потеплении отношений узбекская сторона не дала информацию о Сардобе в полном объёме, также не допустила казахстанских экспертов оценить уровень безопасности объекта? 

«С нами строительство указанного водохранилища не согласовывалось», — заявил вице-министр экологии, геологии и природных ресурсов Казахстана. «Мы неоднократно указывали на это узбекской стороне, но получали лишь дозированную, скудную информацию об этом».

Я проконсультировалась с Барбарой, которая уверила меня в том, что Узбекистан со своей стороны не несёт международно-правовых обязательств по согласованию проекта перед соседней страной, поскольку первый не подписывал Конвенцию об оценке воздействия на окружающую среду в трансграничном контексте (Конвенция ЭСПО). В соответствии с Конвенцией, процедура оценки должна производиться на ранних стадиях планирования. 

Когда была принята Конвенция ЭСПО, спустя несколько лет Казахстан присоединился к ней, то есть принял на себя все вытекающие обязанности. Узбекистан до сих пор не является участником Конвенции, соответственно он не обязан брать на себя ответственность.

Иными словами, казахстанская сторона не имеет международно-правовых чётких предписаний для предъявления каких-либо требований по предварительному согласованию объекта, который находится на трансграничных реках.

Нужно обратить внимание на плоскость трансграничного сотрудничества. Это сотрудничество между двумя государствами, которые разделяют трансграничную реку и имеют совместные обязанности, которые вытекают из международных отношений. Обе страны являются странами Хельсинской Конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озёр.

«Прибрежные стороны осуществляют сотрудничество, в том числе для обеспечения, предотвращения, ограничения и сокращения трансграничного воздействия. Конвенция предусматривает, что стороны принимают, в частности, все соответствующие меры, для обеспечения использования трансграничных вод разумным и справедливым образом с особым учётом их трансграничного характера при осуществлении деятельности, которая оказывает или может оказать трансграничное воздействие», — добавляет Барбара. 

Но настолько ли Узбекистан неуязвим в правовом вопросе? Неужели страна не брала никаких обязательств по уведомлению соседней страны о планировании строительства на трансграничных водах? 

Есть другой источник международного права — это Обычное международное право, которое исходит из долгосрочной практики государств, а её существование подтверждается зачастую решениями Международного Суда ООН.

«В 2010 году в совершенно другой ситуации Международным судом было принято решение: проводить процедуру оценки воздействия на окружающую среду — это обязанность. Ничего не говорится о предмете и размере оценки воздействия на окружающую среду.

В случае строительства каких-либо активностей на трансграничных реках, такую оценку производить необходимо. Узбекистану следовало провести процедуру оценки воздействия на окружающую среду и проинформировать Казахстан о своих планах».

Кроме того, в документе ЕЭК о водных проблемах говорилось об отсутствии специальных межправительственных соглашений, охватывающих все страны региона и определяющих порядок информирования как о состоянии безопасности плотин межгосударственного значения, так и об аварийных или чрезвычайных ситуациях с плотинами и другими крупными ГТС.

Что мы должны вынести из Сардобинской трагедии?

Во-первых, Казахстан такое же центральноазиатское государство с присущим ей набором проблем. Мы занимаем практически последние места в рейтинге, которое определяет уровень коррупции в стране. Поэтому история с хищениями при строительстве Сардобинского водохранилища вполне понятная и знакомая для нашего народа. 

Во-вторых, и в Узбекистане, и в Казахстане необходимо совершенствовать правовую и институциональную систему в области обеспечения безопасности плотин. Учитывая вызовы, связанные с изменением климата, необходимо усилить межгосударственное сотрудничество на трансграничных реках и правовые рамки для этого сотрудничества.

В-третьих, большинство плотин, находящиеся на территории Казахстана, были построены 40-50 лет назад. Мы должны обратить внимание на техническое состояние наших ГТС.

В 2007 году Европейская Экономическая Комиссия провёла оценку водных сооружений и пришла к тому, что выделяемые средства не обеспечивают полную реконструкцию объектов. Финансирование составляет всего 10-15% от требуемых инвестиций для обеспечения надёжной безопасности сооружений. Изменилась ли ситуация спустя 13 лет — тоже вопрос. 

В-четвёртых, эта катастрофа должна поднять вопрос строительства малой ГЭС на Сардобе. В конечном итоге масштабные стратегические проекты Узбекистана из-за географического расположения двух стран могут оказывать на Казахстан трансграничное воздействие. 

Важно отметить, что обе страны успешно прошли первый серьёзный тест добрососедских отношений при новых лидерах. Государства урегулировали вопрос мягко, без конфликтов и выяснений отношений.