«В Казахстане у мужчин и женщин нет равных прав», — специалист по гендерным вопросам в Программе Развития ООН

Акмарал Сман — специалист по гендерным вопросам в Программе Развития ООН. Родом из Шымкента, магистр государственного управления лондонского университета Королевы Марии. Выпускница Chevening — государственной стипендиальной программы Великобритании.

В 2010 году я была волонтером в молодежном волонтерском центре Y-PEER. В один момент у них появилась идея создать клуб модели ООН и я решила, что хочу принять участие в его становлении.  Так я узнавала про внутреннюю работу ООН, как все функционирует, какие есть внутренние агентства и так далее. Мне казалось, что взгляды организации и мои взгляды на жизнь совпадают, тогда поняла, что очень хочу там работать. 

В 2016 году я подалась на позицию программного ассистента в структуру «ООН-Женщины», а в прошлом году решила расширить свои возможности и навыки, и получила работу специалиста по гендерным вопросам в ПРООН.

Уже как год работаю специалистом по гендерным вопросам, помогаю имплементировать разные проекты так, чтобы были учтены интересы как мужчин, так и женщин. Моя задача как специалиста при введении годового плана, чтобы вся работа включала уязвимые слои, особенно из числа женщин. У нас в ПРООН есть порядка 30 проектов и каждый проект проходит через гендерные линзы. Я смотрю, покрывает ли проект интересы женщин и мужчин, отвечает ли на глобальные требования и придерживается ли политики ПРООН.

ПРООН сейчас проходит сертификационную программу Gender Equality Seal. C 2018 года мы начали процесс трансформирования нашего офиса, где теперь в каждой работе ведем учет гендерной проблематики. Сертификационная программа направлена на трансформацию офиса через семь показателей. Например, если у нас есть бюджет по образованию, куда входят обучающие тренинги для сотрудников, то как минимум 10% этого бюджета должны быть направлены на изучение гендерных тем .

Я обучаю своих сотрудников понятию гендера. Начиная с самого термина «гендер» и заканчивая анализом проектов с точки зрения гендера, где заметить гендерный аспект. Допустим, разрыв в оплате труда, что такое домогательство и так далее. Подобные обучающие тренинги мы проводим и в отдаленных районах страны, в рамках наших проектов, более адаптированных на сельское население.

Первые два-три часа в селах самые сложные. Первое, что мы слышим: «Не нужно, вы сейчас со своей темой гендера превратите нас всех в лесбиянок и геев». У людей старое понимание и странные ассоциации со словом «гендер». Первая реакция — это отторжение. Когда мы начинаем приводить реальные примеры из жизни и говорить о том, как важно учитывать интересы и права, они начинают вникать. 

Со стороны кажется, будто все хорошо. Но каждый раз, когда я вспоминаю ситуации в селах, понимаю, насколько там плачевная ситуация. Даже женщины говорят, что не верят в гендерное равенство. 

Когда мы ездили в село Саты и обсуждали вопрос с сотрудниками национального парка, мы попросили их озвучить трудности, с которыми они сталкиваются в селе. Конкретных  проблем, связанных с женщинами, никто не озвучил. Допустим, до роддома дорога составляет три часа езды. Если у женщины роды запланированы на декабрь, ей нужно будет ехать в ближайший роддом за месяц вперед, так как никто не позаботился о безопасной дороге. В селе живут около 2000 человек, большая половина – женщины. Или город Риддер, там расстояние между аптеками три-четыре км.  Если женщина дома одна с больными детьми, поверьте, ей будет несладко. 

Душу греет, когда люди начинают понимать и вникать в наши объяснения. Особенно, когда это понимают мужчины и признают свои ошибки в отношении к своим дочкам или женам, к примеру.

Недавно у нас в Алматы был тренинг по снижению риска бедствий и там мы обсуждали, что во время различных стихийных бедствий, больше всего страдают женщины и пожилые люди. Элементарно из-за того, что они чаще сидят дома и не владеют информацией, что надо делать в тех или иных аварийных ситуациях. 

Наши гендерные нормы сильно связаны с традициями. Меня напрягает, что роль женщины в обществе связывают с нашими  традициями и религией. Мужская часть нашего населения любит говорить, что женщина моет посуду и убирается дома, они говорят, что это тоже часть религии. Такие люди вырывают из контекста, вырезают одну часть, остальное не озвучивают, за них говорит их эго. Если бы человек был глубоко религиозным  и озвучивал такие вещи, то он сам не избивал бы потом жену. 

Не надо сыпать людям песок в глаза и говорить, что это религия и наши предки так жили. Наши предки не били и не ущемляли права женщин. 

В Казахстане у мужчин и женщин нет равных прав. Это прослеживается во многих структурах и в обычной жизни. Например, разрыв в оплате труда. Есть исследование у Гарварда, они делали глобальный анализ и сравнивали поведение людей в отношении оплаты труда. Выяснилось, что женщины, когда устраиваются на работу, соглашаются на сумму, которую им озвучивают или не спрашивают вовсе. Мужчины, по результатам исследования, начинают требовать больше. Это лишь один из примеров. 

Если у женщины потом рождается ребенок, она вовсе отпадает. Работодатель не создал условия работы женщинам с новорожденными детьми. Например, если это частная компания, можно поставить комнату для родителя и ребенка. То есть, после рождения ребенка, женщина могла бы, если хочет, продолжать карьеру, между делом кормить ребенка, которого ей могли бы привозить на работу родственники, к примеру. Получается, из-за того, что не создаются условия и нет гибкого графика работы в государстве, в занятости сразу будет отставать женщина.

В селах до сих пор делят людей по гендерным стереотипам. Их так воспитывают. Все гуманитарные сферы, а там в основном сидят женщины, оплачиваются меньше. 

Возможно, в силу того, что мужчинам твердили, что женщины не могут думать так, как они, то и на работу они всегда будут искать мужчин. Даже если они возьмут на работу и мужчину, и женщину, на повышение отправят мужчину. У нас в государстве женщины застревают на среднем управленческом уровне, они не могут подняться дальше. Чем выше ты поднимаешься, тем меньше женщин ты видишь у власти. Просто нет возможности для них, расти в государственной структуре. Если она растет, рано или поздно, подавляется патриархальным поведением.

На сегодняшний день, в Казахстане 287 направлений, где женщинам нельзя работать. Есть какие-то отрасли, куда женщинам не разрешают идти, не спрашивая у них самих, просто запрещают.

Мужчины и женщины также не равны в плане домашних обязательств. Если монетизировать работу, которые женщины делают по дому, то можно понять, что женщина может прилично зарабатывать, выполняя эту домашнюю работу. То, что женщина делает по дому, никто не принимает за труд, это для всех норма. Хотя женщина иногда нуждается в поддержке мужа.

Если брать политическую сферу, у нас всего лишь 8.4 % женщин находятся на уровне принятия решений. Очень маленькое количество женщин в сенате. Даже если женщины и находятся на этих позициях, они не являются решающим звеном, у них нет права принимать радикальные решения. Получается так, что в итоге их голос не особо силен, среди мужчин.

– А что насчет ситуации в СНГ?

В Таджикистане показатели идут назад. Могу сказать точно, что по некоторым направлениям мы отстаем от Кыргызстана. Там большая вовлеченность общества в какие-то политические решения. Я бы сказала, что Кыргызстан более демократичен, чем наша страна. Например, парламент Кыргызстана внес изменения в законопроект о выборах депутатов в представительных органах местного самоуправления (местный кенеш). Наши соседи имеют резерв мандатов и 30-ти % квоту для женщин в местных кенешах.
Другими словами, если женщина-депутат сдаст свой мандат, ее место переходит следующему кандидату женского пола. Здесь вы можете посмотреть общую ситуацию по вопросам насилия по гендерному признаку стран Центральной Азии.

Казахстан занял 60-е место по индексу гендерного разрыва в 2018 году, опустившись на 28 позиций начиная с 2013 года.

У женщины всегда должен быть выбор. Если она, имея все возможности, решила остаться дома, то это должен быть ее выбор. Это не должно быть навязано обществом или сделано от безысходности. То же самое наоборот, если женщина решила, что она хочет работать, это ее выбор. Это кстати и есть задача феминизма – сообщать о правах человека.

– Каково ваше отношение к сексизму и феминизму?

Отношение к сексизму у меня негативное. Я просто иногда не понимаю людей, которые вроде образованные, повидавшие мир, продолжают быть сексистами. Они невежественны в некоторой степени, иногда это не их вина, их так воспитали. Эти люди не в состоянии принять факт того, что они не центр Земли, они не готовы пойти наперекор своему комфорту. Мир чаще всего учил мужчин быть лидерами, создавался комфорт в основном для них, не для женщин. К сожалению, мужчины не готовы идти против собственного комфорта.

Сейчас столько форм феминизма, все по-разному его интерпретируют. Первая реакция людей, которые слышат, что ты феминистка: «ты не можешь найти себе мужа, вот ты и ходишь так». Многие девушки, которые говорят: «я феминистка», к сожалению, не понимают некоторых важных вещей, как: особенности нашей страны, они негативно ведут диалоги с людьми и соответственно получают негативную реакцию.

К слову, я феминистка и для меня феминизм – иметь равные возможности в карьере. У нас в Казахстане разрыв в оплате труда у мужчин и женщин, составляет 33%, при том, что они выполняют одни и те же функции. Если я озвучиваю такие вещи, я автоматически являюсь феминисткой, потому, что говорю о правах.

Основная идея феминизма – давать свободу выбора. Столько всего «нельзя» для женщин и об этом стоит говорить. Когда феминистки это озвучивают, они должны озвучивать не с точки зрения негативов, наше общество не готово так принимать информацию. Подход к народу у феминисток в Казахстане, должен немного измениться, я считаю. Это должен быть диалог, а не одностороннее общение. Вовлекать людей так, чтобы они обсуждали возможности решения тех или иных проблем в отношении женщин.

– Что для вас гендер? 

Для меня – это совокупность социальных ролей мужчин и женщин. Это не всегда только про женщин, но и про мужчин. Много моментов где и мужчина подвергается гендерной дискриминации. Например, если он зарабатывает недостаточно, либо занимается творчеством. Для меня гендер – это придуманные роли. Гендерные нормы должны меняться с годами и это нормально. У нас в Казахстане почему-то эти нормы застряли в прошлом.

– Ранее вы упоминали словосочетание «гендерная чувствительность», что оно означает?   

Есть gender sensitive (гендерная чувствительность) и gender responsive (учет гендерной проблематики). Допустим, мы организовываем конференцию и хотим, чтобы там было пять женщин и пять мужчин – это учет гендерной чувствительности. Провели конференцию, обсудили какую-то тему и все разъехались, а с учетом гендерной проблематики, важно приглашать по качеству. Пусть это будут три или даже одна женщина-депутат, но та, которая сможет в дальнейшем использовать полученную информацию и что-то менять в системе государства. 

Есть еще гендерное бюджетирование – это распределение государственных средств с учетом определения нужд женщин и нужд мужчин, более адресно. 

– Кто в семье должен быть главным? 

Дома главным должно быть право человека. Допустим, если и я, и мой муж проводим одинаковое время на работе и приходим вечером домой, я готовлю ужин, тогда мой муж должен помыть посуду.

Везде можно найти компромисс. Самое главное, не должно быть компромиссов на насилие. Ни одна женщина в стране не должна быть толерантной к насилию, ради детей. Это значит, что вся наша работа и система по защите женщин и прав человека провалена, если человек остается под ударом каждый Божий день. По данным ВОЗ, 35 %  женщин в мире  подвергается физическому насилию со стороны супруга и других родственников. В Казахстане, согласно выборочному исследованию по насилию агентств ООН,   7 % женщин в возрасте от 18 до 75 лет, испытали насилие интимного характера не от сексуального партнера, по крайней мере, один раз за всю жизнь.

Каждый из нас имеет право на неприкосновенность собственного тела. Мы должны нести полную ответственность за действия, которые сами совершаем. Насилие – это действие против территории другого человека, которую он не имел право разрушать.