Мы поговорили с Марианной Гуриной, общественным деятелем, которая рассказала нам о феномене «социального сиротства», закрытой структуре учреждений и социализации детей-сирот в обществе.
это ребенок, который имеет биологических родителей, которые по каким-то причинам не заботятся о ребенке и лишены родительских прав. В этом случае отвественность перекладывается на общество и государство.
Марианна: На самом деле сиротства в Казахстане никогда не было. Древние традиции народа не позволяли ребенку оставаться не у дел. Это был вопрос семьи и жуза. Если у ребенка погибал отец, то женщина выходила замуж за брата или за другого родственника. Если она не соглашалась, то содержание детей брал на себя кто-то из родных.
После войны, согласно статистике, в Казахстане появилось около 2 тысяч детей, которых можно было назвать сиротами. Думаю, эти дети были не из казахских семей, а из другого этноса. Процент детей-сирот рос, потому что социальные условия в стране ставили людей в безвыходное положение. Это происходило относительно конкретной категории людей, непрочно стоящих на ногах, которые уходили в зависимость от алкоголя, наркотиков и бросали работу.
Вскоре появился статус социальных сирот и в стране их становилось всё больше и больше. Моя мама работает директором детского дома. В те времена она говорила, что дети, которые находятся в детском доме, идут по тропе своих родителей: становятся бомжами, алкоголиками и проститутками. Почему так происходило? Дети в детском доме содержатся на огромные деньги. 1000$ в месяц на содержание одного ребенка.
Детские дома — это собрание самой коррупционной группы лиц.
Государство извращает этих детей. Дети содержатся на 300 тысяч тенге в детском доме. Им не надо заботиться о том, что есть и что надеть. Нашим детям мы говорим: у нас нет денег купить сапоги. У ребёнка появляется ощущение нужды и огорчения, и он уже не скажет родителям «купи». В детском доме этой проблемы не существует. У тебя есть сапоги, шубка и апельсины. Не хочу сказать, что у детей всё сладко, но вся материальная жизнь настолько размеренна, что проблем в этой сфере нет.
Когда приходит время выходить из детского дома, они вдруг понимают, что им никто ничего не принесет на блюдечке: ни сладкого, ни одежды. Таким образом не происходит нормальной социализации и вхождения в общество.
Очень много примеров в стране, когда люди из больших семей, из уголков дальних-дальних аулов становятся известными людьми. Человек преследует свои амбиции, он принимает сложности в жизни и борется с ними. Наши дети живут в комфортных условиях. Они привыкли, что им всё дадут просто так и в них не закладывается процесс борьбы. Потому что мы решаем за них многие вещи. Это большая проблема.
Детям в детских домах тоже не с кем бороться. Если вы сейчас подойдете к «Детскому Миру», то увидите двух мальчиков, которые продают ручки. Они говорят, что они из детского дома, а самим больше 20-ти лет. Они привыкли к легким деньгам и просят их. Они находятся здесь годами, потому что не хотят идти на работу. 85% процентов детей, которые выходили из детских домов, пополняли ряды бомжей и проституток.
У меня был случай, когда мама привела девочку, которую я взяла на воспитание. У меня не было официальной ответственности за нее, просто я очень переживала за судьбу девочки. Она хотела любви и внимания, которые я могла ей дать, и приросла к ней всем сердцем. Она то появлялась, то исчезала. В полиции мне говорили, что если она «детдомовка», то скорее всего она сидит в каком-нибудь подвале, потому что многие из них болеют бродяжничеством. Я продолжала переживать и выискивать её. Однажды она мне сказала: «Знаешь, мама, я за день зарабатываю больше денег, чем ты за месяц». И я поняла, что эта девочка в свои 16 лет уже работает на улице и зарабатывает больше меня.
— Почему родители не отказываются от родительских прав, чтобы детей смогли усыновить и удочерить?
Потому что эти люди оказываются в местах лишения свободы. Одна женщина, которая находится в зоне, обратилась ко мне с просьбой. У неё большой срок и её семилетний сын попал в детский дом «Жануя». Она очень беспокоится о нём и никто из родных не смог им помочь. Мать не отказывается от своих прав и надеется на условно-досрочное освобождение. Это один из сотни случаев, когда в отсутствии отца, матери находятся без опоры.
Детям-сиротам помогает государство, но никакая денежная забота не сравнится с тем, чтобы рядом была мать. Удивительно, но есть мамы, выпускники детского дома, которые приводят своих детей и сдают их в детский дом. Детей по закону не отрывают от братьев и сестер и держат в одном месте, если они не совсем маленькие. Когда их мама приходит, они бегут к ней и кричат от радости, а она с перегаром несет им одно яблоко на всех. Но они её так любят и радуются ей, что это для них большой праздник.
Я знаю ряд детей, которые стали достаточно взрослыми и захотели встретиться с мамой и разочаровались. А матери требует, чтобы брошенные ею же дети оказывали помощь. Такие дети бывают ужасно разочарованы знакомством с родственниками и испытывают стыд.
— Когда социальных сирот можно будет усыновить или удочерить по закону? Как влияет срок ожидания на детей?
Долгое время детские дома были наполнены социальными сиротами, но взять их оттуда было нельзя. Почему? Не определен статус ребенка. Государство ожидает, что родители одумаются. По закону, если мать отказалась от ребенка, то необходимо прождать три месяца после отказа и только после этого запускается процесс поиска приемных родителей.
Ребенку с первых дней необходимо тактильное общение с женщиной, с фигурой матери. Даже если она будет держать его около своей груди и будет кормить его искусственной смесью. У малюток есть необходимость, чтобы их носили на руках, а этого не происходит. Я видела, как дети качаются на кроватях, они не лежат и не закрывают глаза. У меня была мысль, что они находятся под наркотическим воздействием, чтобы не донимать работников своим криком и плачем. Работники мне объяснили, что это физиологически обусловленная необходимость, чтобы ребенка укачивали. Поэтому ребенок не спит, а пытается укачать себя сам.
Социальное сиротство растет из-за того, что мы не готовим молодых людей к ответственности за детей. Мы все чаще слышим, что детей бросают на помойки. А близкие люди принимают созерцательную позицию, они наблюдают за этим и никто не хочет в это вмешиваться. Если бы появился неравнодушный человек, который помог бы этой женщине не бросать своего ребенка, то нас бы ждал совсем другой результат.
Лет семь тому назад появились новые формы социального устройства детей в семьи на законодательном уровне. Это патронатное воспитание, опека и гостевая семья. Когда родители готовы взять ребенка, а ребенок, в свою очередь, готов пойти в эту семью. В процессе внедрения существует градация знакомства и привыкания. То есть новоявленные мама с папой должны каждый день в течение недели приходит к ребенку, а психологи определяют, есть ли контакт у ребенка с этими родителями или нет.
Конечно, многие приемные родители мечтают о девочке с голубыми глазами и с бантиком на голове до 3-х лет, но так не получается. Есть большое количество детей, которых можно забрать, если они этого хотят, в патронатную семью. Статус этого ребенка будет определен, как воспитанник. Они не берут ребенка официально, но они будут получать небольшую зарплату за него и пособие, которое будет переходить на счет ребёнка.
Сейчас происходит сильное противодействие в детских домах, потому что работники учреждений не хотят расставаться со своей работой. Поэтому происходит всё возможное, чтобы уговорить детей остаться там. Есть конкретный детский дом, который не стоит называть. Одна из воспитательниц, бывшая выпускница детского дома, уговоривает детей остаться там. Она транслирует им, что в новых семьях их будут бить и заставлять работать. Когда приходят родители, готовые их забрать, они, как мантру, повторяют эти самые слова.
Такие воспитатели не дают возможности осознать ребенку, что лучше всего, когда рядом находятся близкие люди. Первооснова жизни — это семья. Даже если ребенок закончит школу или институт, у него будет место, куда он сможет возвратиться и где его ждут.
Детские дома — достаточно закрытые учреждения, сейчас идут попытки сделать их более открытыми. Что предлагает государство на этот счёт? Программу под названием «Ребенок должен жить в семье». Программа нацелена на расформирование детских домов и формирование специальных семей. За рубежом такие семьи называются Фостеровскими (замещающими). Туда попадает ребенок, находящийся в трудной жизненной ситуации. Фостеровские семьи — это специально обученные люди, у которых на руках находится определенное число детей. Эти дети находятся в этой семье до определения статуса. Если они хотят остаться в этой семье, то они остаются. Если ситуация с родными разрешается, то его возвращают в собственную семью. Либо ребенок отправляется в другую приемную семью.
Недавно приехала с Якутии, где детские дома представляют из себя подобную форму семьи. Там функционируют пять семей, на руках у каждой находятся 5-7 детей. Мамы суточно находятся рядом с детьми, у которых есть комнаты, свой игровой уголок и комната для занятий.
— Статус социальной сироты и сироты сильно отличаются юридически?
Отличаются. Когда ребенок находится в детском доме, то у него есть определенные преференции. Он становится на очередь на квартиру, ему выдают определенные пенсионные отчисления за сиротство, которые он может получить будучи взрослым. Это очень хорошо.
Если у мальчика есть бабушка, которая от него не отказывается и бабушка говорит, что он наследник её жилплощади, то его не ставят на очередь.
— Сколько процентов детей забирают назад биологические родители?
Статистика в нашем государстве — это самая лживая отрасль страны. Мы можем сказать любую цифру. Какую вам захочется услышать. Таких подсчетов никто не ведет.
Те, кто находятся в тюрьме, забирают. Те, кто живут на улицах и не лечатся от зависимостей, не забирают. Тут важна работа социального педагога, который должен работать не только с ребенком, но и с родителями и ближайшими родственниками.
Чаще всего у детей есть надежда, что мама одумается и придет. Дети не хотят быть сиротами, они все хотят быть «домашниками».
У них есть такое выражение: я хочу быть «домашником».
Недавно посетила детский дом «Жануя», где я семь лет назад снимала тв-историю о мальчике, которому тогда был год. Его родители были наркоманами и находились то ли в тюрьме, то ли в бегах. За ребенком следила бабушка, которая умерла во сне. Ребенок остался в закрытом помещении и плакал три дня. Когда соседи вскрыли квартиру, то мальчик так ослаб от крика, что был истощен. На прошлой неделе я его снова увидела: взрослый красивый мальчик, который не хочет возвращаться назад к маме, хотя она есть. У него сохранилась боль за то, что он остался тогда сиротой.
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
