История Асель как исследовательницы началась с ее отца. Миргалий Баймуканов — ихтиолог. Раньше семья жила на Маркаколе, где Миргалий занимался изучением и защитой местной рыбы-эндемика — маркакольского ленка. Позже семья переехала в Алматы, но отец Асель продолжал заниматься изучением этой рыбы.
Асель с отцом
Когда Асель окончила бакалавриат, отец предложил ей поехать в экспедицию в качестве оператора. Там девушка впервые столкнулась с жестоким обращением людей к рыбе: рыба выходила на нерест, из нее выдавливали икру, а рыбу закапывали. Девушку это очень расстраивало и она постоянно думала о том, как можно изменить ситуацию.
Помимо этого «Институт гидробиологии и экологии», в котором работали Миргалий и Асель, занимался исследованиями каспийского тюленя, в которых девушка захотела поучаствовать.
На экспедиции в 2015 году Асель впервые близко подползла к тюленям и увидела животное в рыболовных сетях. Она не знала, как ему помочь и подумала о том, как бы она себя чувствовала, если бы не могла освободиться. Дело в том, что тюлени часто попадают в рыболовные сети, которые расставляют для осетровых, и не могут из них выбраться: годами животное растет, а сеть режет его кожу. Случается и такое, что тюлени, попадая в расставленные сети, не могут из них выбраться и задыхаются в воде, потому что могут провести в воде только около 20 минут. Увидев всё это, Асель поняла, что хочет защищать тюленей.
«Их защита стала для меня целью. Я постоянно хочу донести до людей, что любое живое существо имеет право на жизнь на этой планете», — говорит девушка.
Асель во время экспедиции
— Для исследования каспийских тюленей вы часто выезжаете на экспедиции, какие у вас были впечатления от первой экспедиции? Как вы обычно восстанавливаетесь после такой работы?
Первая моя экспедиция связана с Маркаколем. Я поехала туда в 2013 году в качестве оператора. Если честно, тогда не очень дружила с камерой. Обучалась на месте как-то интуитивно. Было много ошибок, но мне нравился сам процесс.
Первая экспедиция прошла тяжело: я была совсем к ней не готова. Конечно, мы взяли теплые вещи, спальник, но было холодно. Снег еще лежал в некоторых местах, хотя было начало июня. Мне было немного страшно. Боялась любого шороха: вдруг медведь, волк, лиса нападет или какое-нибудь насекомое укусит. Кусали, конечно, только комары. С такими «злыми» я еще не встречалась — они преследовали нас до поздней ночи. Правда, через пару дней стало легче. Организм адаптировался и еще психологически себя настроила. Ведь жить еще 20 дней, а ты уже в самом начале хочешь сдаться. Через неделю уже не боишься, и комары кажутся родными. Разговаривать с ними начинаешь и даже позволяешь кусать. И такое ощущение, что и ты не так уж интересна комарам, когда не отмахиваешься постоянно.
Асель в работе
Обычно мы уезжаем в экспедицию на 40 дней каждые полгода — в осеннее и весеннее время. Отправляемся в места обитания каспийского тюленя, разбиваем там лагерь, живем на берегу моря и проводим исследования. В зависимости от места и объема работ количество участников экспедиции колеблется от четырёх до десяти человек: гидробиолог, гистолог, ихтиологи и другие.
Фото с экспедиций:
команда, застрявший в песках автомобиль, кухня, лагерь на закате
Все исследования ведутся для сохранения каспийского тюленя. Например, у нас есть специалистка, которая изучает возраст тюленей прижизненными методами, то есть, собирает клыки мертвых тюленей и определяет их возраст. Также есть специалисты, изучающие питание каспийского тюленя. Ещё мы ведем учет численности тюленей на их местах залегания — лежбищах — с помощью дрона. Я же одна из тех, кто занимается съемками тюленей и изучает их поведение. Организация таких экспедиций — очень трудоемкий процесс и все нужно продумать до мелочей.
Мы живем в палатках, питаемся разнообразно в полевых условиях: тушенка, крупы, макароны, рыбные консервы. Иногда, когда есть время и хочется свежего хлеба, кто-то может пожарить баурсаки или пирожки. Самое главное — взять с собой удобные и теплые вещи. Раньше я думала, что боюсь насекомых и змей, но со временем будто вливаюсь в течение дикой природы и понимаю, что я всего лишь их гость и обязана жить по их законам.
Без полевых экспедиций уже не могу — скучаю. Каждая экспедиция чем-то запоминается, например, в этом году я провела в разъездах два месяца и две недели. Изначально было тепло, а потом стало холодно, и все изменения мы прочувствовали на себе.
У нас дружный коллектив, который работает как единый организм, и мы понимаем друг друга. Наверное, без этого было бы сложно.
Для полного восстановления после экспедиций я отсыпаюсь трое суток. Лежу, ничего не делаю, пытаюсь привыкнуть к кровати и анализирую свои ощущения. Люди, которые меня хорошо знают, говорят, что каждая экспедиция меня немного меняет.
Потом обычно возвращаюсь на работу: нужно обрабатывать собранный материал.
— Экологи по всему миру говорят, что бытовой мусор загрязняет океаны и моря, относится ли это и к Каспийскому морю? Какая ведется работа в этом направлении?
Пока еще трудно предугадать насколько все плачевно, ведь до сих пор ученые пытаются понять, насколько серьезна проблема загрязнения пластиковым мусором и как ее решать. Например, в 2019 году по проекту «Сохранение популяции каспийского тюленя» было собрано почти семь тонн мусора и практически три тонны рыболовных сетей на побережье Каспийского моря.
Осенью 2020 года на Тюленьих островах и прилегающем мелководье было собрано около четырех тонн рыболовных сетей.
В Каспийском море был обнаружен микропластик. Под воздействием воды, ветра и солнца пластиковые предметы распадаются, превращаясь в микропластик. Это значит, что он никуда не исчезает, а остается с нами, точнее, в нас.
Мы сняли об этом фильм «Море рыболовных сетей и мусора», а в скором времени выйдет второй фильм.
Каспийский тюлень в Каспийском море в опасности и нужно предпринимать срочные меры по его сохранению. Мы сейчас находимся на стадии разработки Долгосрочного Плана по сохранению каспийского тюленя. Его необходимо согласовать и утвердить. Из основных мер:
— Асель, вы, наверное, и сами замечаете, что сейчас все более популярным становится ведение экологичного образа жизни. Многие казахстанцы начали сортировать мусор и сдавать его на вторичную переработку. Есть ли у вас такой опыт? Смогли ли вы внедрить эту экопривычку в повседневную жизнь?
Да, наша организация начала сейчас активно сортировать мусор, и мне это очень нравится. У нас есть руководительница процесса, которая за всем следит. Когда ты работаешь с мусором, видишь его в море и труднодоступных местах, куда его прибивает волнами, становится жутко.
Дома мы тоже сортируем мусор. Но привычки, сформированные годами, сильно влияют и какие-то вещи берешь и делаешь бессознательно, а потом понимаешь свою ошибку. Я всегда считала, что лучше не корить себя в этих вопросах, а подходить системно и с особым вниманием. Разговаривать с собой и пытаться понять, почему для тебя это трудно, но, на самом деле, нужно брать себя в руки и вводить в привычку, а потом всё пойдет как по накатанной. Сейчас я этим занимаюсь. Первые шаги уже сделаны. Каждый из нас может улучшить свой мир.
Мы думаем, что это невозможно и что от меня одной будет мало толка, но я считаю, что идеи имеют свойства заражать и, показывая свой опыт, можно привлечь и других.
Сейчас наблюдаю за блогеркой @mariyamkassymova, учусь у нее. Недавно пошла в кино и взяла чай в Старбаксе, а потом увидела ее видео про многоразовые кружки и тут же приобрела себе.
Есть еще три фильма о каспийском тюлене, которыми мы можем поделиться тут.
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
