Карьера до и после декрета: возможно ли «безболезненно» вернуться в офис?
Отпуск по уходу за ребенком, который мы называем просто декретом, по закону составляет 126 дней. Такой отпуск могут взять оба...
Казахстанская исполнительница Лейла Коджахметова, более известная как Liili, отучилась на переводчика, работала репетитором китайского языка и в издательстве при университете. Около года назад она отказала нам в интервью, потому что не была уверена, что ей есть что сказать.
Сегодня под трек Hot снимают видео голливудские звезды, а инстаграм Liili разрывают восторженные зарубежные поклонники. Редакция Степи поговорила с девушкой о ее музыкальном пути, ментальном упадке, синдроме самозванца и планах на будущее.
— С чего начался ваш музыкальный путь и как вы пришли к себе сегодняшней?
— Первая точка — семья. Я родилась и выросла в творческой семье, и мои родители довольно медийные личности. Наши вечера обычно проходили под чтение стихов моей артистической и творческой мамы. Она была очень эмоциональной — могла смеяться и плакать во время выступлений, и во мне еще тогда это сильно отозвалось.
Любое творчество — это твое альтер-эго, с помощью которого ты выражаешь свои чувства и эмоции.
Вторая точка — это Бритни Спирс и Шакира. Я смотрела их клипы в шесть лет и говорила: «Я хочу также». У меня было четкое понимание, что ни в одном творчестве, будь ты просто в шоу-бизнесе или играй в кино, не должно быть никаких граней вроде «я не буду петь это слово» или «я не буду играть эту роль». Хоть я сейчас и не использую в своих песнях нецензурную лексику, это выходит неспециально.
Уже в юном возрасте я задумывалась о таких глобальных вещах, но не знала элементарного: чтобы быть певицей, нужно петь. Когда я смотрела клипы, то думала, что музыка — это липсинк и, когда все уходили из дома, включала «ВИА Гру» и подражала им.
Однажды я сказала маме, что буду певицей, на что она мне ответила: «Покажи, как ты поешь». Я включаю песню и начинаю липсинк, и мама говорит: «Лейла, ты же не поешь, ты просто ртом шевелишь. Кто сказал тебе, что это петь?».
Мой мир перевернулся, и я такая: «Черт, я же не умею петь». И пошла к себе в комнату учиться.
На то, чтобы научиться петь, у меня ушло лет десять. Люди в школе говорили мне: «Классно, что ты хочешь петь, ты молодец», но вокруг меня никогда не было ажиотажа. Если в школе меня и запомнили, то, скорее всего, как выскочку, которая рвалась участвовать во всех конкурсах.
Даже дома мне говорили: «А ты уверена, что хочешь заниматься музыкой? Ты же не умеешь петь». И это действительно было так.
Я долгое время развивала вокал с нуля, при этом он даже сейчас несильный. После этого решила всерьез заняться музыкой. Я поняла, что не могу петь песни других людей, потому что какие-то ноты вытягиваю, а какие-то нет, да и техники у меня не хватает, поэтому придумала писать музыку, подстраиваясь под возможности своего голоса. Думала, что так будет казаться, что умею петь, но со временем у меня по-настоящему стало получаться.
Начала писать то, что у меня хорошо получится исполнить, а это обычно песни, для которых не требуется сильный вокал — тот же трек Hot. Он простой, но при этом я заметила, что мало кто может повторить его именно в такой же манере, как моя.
В 17-18 лет я гострайтила рэперам и выступала в Пекине на разогреве у Da Gudda Jazz, которые мне тогда сказали: «Ты станешь звездой». Не думаю, что они сейчас об этом вспомнят, но на тот момент мне было очень важно это услышать.
Дальше я просто создавала. Очень много денег уходило на создание битов и записей, потому что это дорогое удовольствие. Начала узнавать, что можно работать по бартеру и стала этим пользоваться, когда в Инстаграм набралась небольшая аудитория. Последние три года я активно узнавала закулисье жизни музыкантов, знакомилась с людьми, выстраивала новые связи. Я очень закрытая, поэтому первое время по-настоящему дрожала, когда общалась с кем-то.
Иногда приходилось идти на какие-то унижения и тогда я думала: «Зачем я вообще этим занимаюсь? У меня ничего не получается». Год за годом шел одинаково, но вдруг нежданно-негаданно я обрела популярность.
— Ваш хит Hot, завирусившийся в сети, был написан давно. Как вы думаете, почему он стал популярен только в последнее время, что этому способствовало?
— Мы написали его в июле, выпустили в декабре 2021 года, а завирусился он только в августе этого года после того, как произошли два момента, причины которых до сих пор остаются для меня загадкой.
Первый момент — это reels, снятый под мою песню в Турции. После него под кусочек из трека сняли 600, на следующий день — 800, а через еще пару дней — 1 300 человек. Сейчас это смешные цифры по сравнению с теми 445 тыс., которые есть сейчас, но на тот момент я хотела верить, что популярность придет.
Поэтому в тот момент я позвонила менеджеру и сказала: «Не смейся надо мной, но, кажется, это можно сделать мировым трендом. К этому идет».
Менеджер и не думал надо мной смеяться из-за, как я думала, маленьких цифр. Оказалось, что они были маленькими только для TikTok, а в Инстаграм такое количество уже что-то значило. Крупные мировые блогеры начали поддерживать этот трек еще до того как на нем набралось 10 тыс. видео.
Второй момент — это танец участника «Танцы на ТНТ» под мой трек, который появился в сети как раз в тот момент, когда был большой прирост reels и по паре тысяч человек в день снимали видео под мою песню. Это дало двойной буст в России, трек сразу же запросили для радио и неожиданно он получил признание.
Я очень обрадовалась такому стечению обстоятельств, ведь на самом деле далеко не все песни с «Танцев на ТНТ» «залетают» — это таким образом звезды сошлись, что у парня получился крутой танец. Думаю, это было чем-то судьбоносным, должно было произойти именно так.
Hot — это плод моей совместной работы с гострайтером Тамером. В тот день я пришла на студию разозленная на парня, который мне нравился на протяжении многих лет и к которому я какое-то время испытывала сильное влечение, а потом остывала. Но мы постоянно пересекались.
Мне кажется, у всех есть парень по типу «симпатичный». Ты ему никогда не напишешь, не зайдешь лайкать его фото, но у тебя к нему есть симпатия, и когда вы пересекаетесь на общих мероприятиях, она снова просыпается.
Но ничего никогда не происходило, и меня это бесило. Я поделилась переживаниями с Тамером, но мы не собирались писать об этом. А, вернувшись на студию и начав работать, обнаружили, что, сами того не понимая, просто описали эту ситуацию.
Только в конце поняли: «А, мы как всегда вылили в творчество жизнь».
Это произошло за счет нашей синергии, и я уверена, что по отдельности мы бы эту песню не написали. Так вышла наружу моя боль, потому что тогда эта ситуация меня очень беспокоила.
— Расскажите о других ваших работах.
— Hot стал чем-то открывающим для творчества, потому что после него я стала писать часто и много. До этого я выпустила трек Attention, который завирусился в TikTok, из-за чего я и прилетела из Кипра обратно в Алматы и стала активно работать.
Я была убеждена, что Attention — крутой трек и, когда я вернусь в город, то сразу стану звездой, буду везде выступать и все пойдет как по маслу. Я даже сказала об этом маме, с которой у нас в тот момент произошла сепарация.
Но я прилетаю сюда, подписываю контракт, на этих эмоциях мы пишем Hot и я понимаю, что это не так работает. Меня никуда не зовут выступать, со мной никто не фотографируется, у меня не берут интервью, меня не зовут на тусовки.
Нет всей этой звездной жизни, о которой я мечтала, потому что когда трек стреляет один раз только в TikTok и преимущественно на территории России, тебя никто не будет признавать. С одним треком ты не будешь выступать, а на интервью звать ради чего — успеха одной песни?
После Hot вышли треки «Молчу» и Spiderman. За месяц мы написали 12 песен, которые рождались сами по себе. Но в силу того, что сейчас я начинаю понимать свое звучание и то, что я по-настоящему хочу делать, многое из написанного мне уже не нравится. То, что я хочу делать, отличается от того, что мы делали вместе с Тамером, поэтому с этого лета я начала писать самостоятельно.
Теперь я ощущаю, что сама несу ответственность за то, что делаю — ту ответственность, которой я долгое время боялась. Мне было страшно говорить, что я сама создала трек, потому что кто-то мог сказать, что это очень плохая работа.
Моя огромная проблема заключается в обесценивании своих заслуг. В какой-то момент после неоправдавшихся ожиданий звездной жизни моя самооценка настолько упала вниз, что я впала в жуткую депрессию на целый год. Это был такой упадок, который замечали и о котором знали очень мало людей. Депрессия, во время которой ты везде появляешься, работаешь, улыбаешься и не пропадаешь с радаров, но внутри ощущаешь чувство пустоты и одиночества.
Когда я отпустила ситуацию, то поняла, что если не начну двигаться, ничего никогда не произойдет, и, проработав свои загоны и привычку обесценивать, я вернулась к музыке. В этот же момент Hot стал набирать обороты как будто все, чего я хотела, все это время было на ладони, но просто ждало своего часа.
— Как сейчас обстоят дела с вашим ментальным здоровьем после «бума» Hot?
— Оно нормализовалось незадолго до этого «бума», а с тем, что произошло, все, конечно, стало еще лучше.
— Научились ли вы работать с синдромом самозванца и больше не обесценивать свои заслуги?
— Определенно, да. Слыша комплименты или негатив, я начинаю приходить к тому, чтобы испытывать равные ощущения. На комплимент говорить «спасибо» и не стесняться, потому что я много лет работала и заслужила это, а на хейт говорить «спасибо за ваш комментарий» и самой решать, прислушиваться мне к нему или нет. В обоих случаях отношение должно быть спокойным, к чему я и стремлюсь. А раньше меня от одного слова могло ментально накрыть хотя я всегда позиционировала себя как «человек-пофигист».
— Образ «дерзкой девчонки», с которым ассоциируется трек Hot, это полностью про вас или в жизни вы абсолютно другой человек?
— На самом деле, я не знаю. Я думала, что я — милашка, но недавно, когда рассказывала про одну девушке сестренке, и сказала: «Она даже добрее, чем я», сестренка взглянула на меня и ответила: «А кто сказал тебе, что ты добрая? Разве что с самыми близкими людьми, а так ты очень стервозная». Это заставило меня задуматься о том, что, возможно, я просто придумала, что героиня песни Hot — это мое альтер-эго.
Я утрирую ситуации из жизни в музыке, но не бывает дыма без огня, поэтому чаще всего за основу берется то, что уже есть во мне.
— Стоит ли вашим слушателям ждать целый альбом или EP?
— Я хочу, но пока непонятно. Планирую выпустить сингл или два и посмотреть на ситуацию на площадках, а потом уже понять для себя, что хочу выпускать.
— Заметила, что в вашем Инстаграм много комментариев иностранцев, которым особенно «залетел» ваш трек из-за необычного звучания. Планируете ли вы выходить со своей музыкой на зарубежный рынок?
— Это уже случилось на самом деле, но хочется продолжать, потому что много фидбэка приходит от иностранных слушателей, которые просят написать что-то на английском языке. Я уже отпустила эту часть с обсуждением того, о чем поется в песне и на каком языке или какой стране она принадлежит — Казахстану, России или даже Украине.
— Было много хейта?
— Не напрямую на меня, но в комментариях было много споров на национальной почве вроде «на каком языке трек, той стране он и принадлежит». Комментаторам только волю дай, они сразу начнут политику обсуждать.
В какое-то время я сильно переживала по поводу того, почему не сделала трек на казахском языке, но как вышло, так вышло.
— Что вам ближе — локальная казахстанская музыка или зарубежные исполнители? Что можно найти в вашем плейлисте?
— В моем плейлисте редко можно найти мейнстрим. Из наших музыкантов я слушаю свою подругу Райхану Мухлис и Didar-а, который делает в стиле r’n’b и раньше был участником лейбла «Музыка 36». Также мне очень нравится как поет «фрэш-герл» Аяу.
Чаще всего я слушаю западный r’n’b и предпочитаю таких исполнителей, как Snoh Aalegra, Jhené Aiko, SZA — все девчонки. Я люблю женский вокал больше, чем мужской, хотя, по результатам моего опроса среди знакомых, выяснила, что чаще всего люди слушают мужчин.
— К какому жанру вы относите свою музыку?
— R’n’b, он везде присутствует.
— Как вы относитесь к клипам?
— У меня есть один на песню «Дуешь», который я срежиссировала вместе с друзьями. Я тогда отмечала день рождения в Пекине и сказала им: «Оденьтесь красиво, мы будем кое-что снимать, а с меня алкоголь». Мы просто сняли кабинку в караоке, и общий бюджет на этот клип вышел около 1500 долларов, которые я потом год возвращала подруге. Но я рада, что сняла его, клип получился простым и стилевым.
Я думала, зачем мне это, еще и так заморачиваться, деньги занимать, которые нужно было возвращать с процентами из-за нестабильного курса валюты. Я лежала и думала: «Лейла, ты вообще в порядке?», но зато сейчас, когда люди заходят на мою YouTube-страницу, видят этот клип и поражаются тому, что я делала, еще и в 2019 году, понимаю, что все неслучайно.
Все, что ты делаешь, обязательно принесет тебе какие-то плоды.
— Есть ли у вас ощущение, что вся музыка, которая в последнее время вирусится в TikTok, — одноразовая? Планируете ли вы уходить от этого ярлыка?
— Это палка о двух концах. Вайб «одноразовости» придает треку именно факт того, что он завирусился, а на самом деле он, может, и далеко не одноразовый. Я сейчас как раз работаю над одной вещью, которая мне очень нравится. Это — плод двух ночей работы в студии. Думаю, скоро вы его услышите. Это не громкая новость, но прикольное сотрудничество для меня.
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)