«Намедни в караоке»: Леонид Парфёнов возвращается на TV

Один из самых знаменитых российских журналистов, телеведущий и режиссер Леонид Парфенов рассказал о своем возвращении на телевидение, назвал дату перезапуска RTVi и представил свои новые авторские шоу: «Намедни в караоке» и «По годам». Вспомнили и старые проекты Парфенова: как придумали и снимали «Старые песни о главном». Поговорили о музыке – как песни передают дух эпохи – и о театре. Журналист признался, что в телевизионном кадре чувствует себя гораздо комфортнее, чем на сцене.  

О перезапуске телеканала RTVi:  

«Да, канал перезапускается с 15 мая, у нас первый выпуск 19-го. Но мне кажется, что больший резонанс имеет не эфирное телевидение, а то, как потом это расползается, и это смотрят или не смотрят. Этот канал типа всё, генерального интереса, что называется. Он про всё, и с новостями, и со всем».
 
Про «Намедни в караоке»: 

«Вот этот кусочек с Юрием Николаевичем Стояновым – это, так сказать, тот самый мэр «Городка». Программа называется «Намедни в караоке». Это метод воспоминания истории, эпохи, событий через песни. В отличие от тех ста тысяч интервью, которые дал Стоянов, и двухсот тысяч, которые он еще даст, это всё время бесконечные напевы. А в конце одну песню гость поет вчистую. Я, как могу, ему помогаю.

Мне главное было не вылезти, не вступить раньше и не затянуть дальше, чтобы я звучал более-менее в унисон». 

  

О песнях: 

«Я много занимаюсь разными периодами отечественной истории и культуры, эпохами. И пытаясь передать стиль, давно убедился, что песни, массовая культура, как ничто, очень простодушно, ясно и доходчиво передают дух культуры. Каждый раз, когда хотят объяснить, что было в 30-е, заводят либо песню «Рио Рита», либо «Утомленное солнце нежно с морем прощалось». И всем сразу понятен сигнал.
Я за этим вижу способ передачи эмоциональной информации».

О новом проекте «По годам»: 

«Мы предполагаем в «намедневском» духе сделать года, которые не выходили когда-то в сериале – «По годам». И, наверно, начнем с 46го по 60й. То есть такая феноменология чисто журналистская, где нет гостей, где я один презентую эти феномены по годам. И там, конечно, тоже есть песни, но, разумеется, они там не доминируют».

О создании проекта «Старые песни о главном»:

«Собрались втроем, третьей была Алла Борисовна (вторым – Константин Эрнст — прим.). Дело было на ее концерте в Нижнем Новгороде. Мы как раз обсуждали – а что если вернуть все эти песни? Все советские песни – это такие выходные арии. Вот выходит человек и говорит: «Хвастать, милая, не стану, знаю сам, что говорю». Вот он такой хвастун, видимо, не очень хороший работник, такой задавака. Это, конечно, Газманов. Женщина трудной судьбы, много пережила – это, кончено, сама Алла Борисовна. Сельский лирик, вернулся из армии, а девчонка не дождалась – это, конечно, Пресняков. Девки-сплетницы, разведенки, работницы в СЕЛЬПО, тараторки-сороки – это Отиева и Долина. Ну и так далее. Это были те самые архетипы. Это и было – передать эпоху. Передать представления людей через эти архетипы, когда за всем этим читается типаж. Он не жизненный, конечно, он из советского кино, довольно ходульный. 
 
Всё нужно было напевать. Я там фонотекой был, приглашали еще каких-то специалистов. Андрей Макаров пришел, оператор-постановщик, и говорит: «Я список маме показал, а мама говорит: «А что же нет «А снег идет»?». И Жанна Агузарова, которая там тогда играла прогрессивную американскую певицу Жанну, она ее до сих пор поет на концертах».

Про разницу ТВ-эфиров и театральной сцены:

«Если я говорю на камеру, у меня волнения нет. И я знаю, как доносить, с какой энергетикой, какой посыл. И мне отсутствующему человеку жест навстречу сделать гораздо проще, чем вот так обращаться к аудитории, потому что вот этого опыта у меня нет. Я в вашей программе, сейчас если провалимся – это ваша проблема, а не моя. Когда приходите к другим, что остается сказать? Не было плохих ответов, были плохие вопросы».
 
О том, что интересно Парфёнову и аудитори:

«В одной нашей старой программе Богдан Титомир сказал такую фразу, которая пошла потом в народ – «пипл хавает». 
Нужно и то, и то. Ты думаешь, что у тебя какой-то несусветный уровень, а потом тебя никто не смотрит и не читает, и ты не нужен никому со своим несусветным уровнем.

Это всегда какой-то компромисс между тем, что собираешься сделать ты, что интересно лично тебе, и тем, что интересно аудитории, как ты аудиторию в это втянешь. Смысл просто самовыражаться? Если б эти книжки (серия «Намедни. Наша эра» — прим.) никто не покупал, их бы, во-первых, никто не издал (они дорого обходятся), а во-вторых, я не графоман и просто так, просто потому что не могу не пачкать бумагу, я бы не стал писать, конечно».

Об изменении форматов:

«Вы должны для себя найти. Всё время форматы меняются. Видно, как сильно соцсети влияют на журналистику, как эти жанры мутируют. Нужно смотреть и чувствовать. Если не чувствуете, тогда у вас просто другое ремесло. Должно быть ощущение драйва времени, как должна прозвучать тема. Это всё зависит от внутренней мембраны. Вот так я чувствую. А вот так не выйдет, но выйдет эдак. Но это не от вас зависит, а от того, что вы прочитали в учебнике. Они написаны в основном людьми, которые не могут написать заметку о сборе макулатуры».

О страхе за жизнь:

«Перестаньте. Тогда надо сидеть дома у теплой батареи и вязать длинные чулки. Да, могут быть люди, которым это не нравится. Но тогда не надо в это идти, если думать про эту опасность».