Как я поступала во ВГИК

В детстве я часто хлопала дверью и убегала из дома. Представляла себе, как несколько дней буду скитаться где-нибудь, пока не стану кем-нибудь великим. Величие тогда казалось минутным делом.

Я поступила в легендарный физмат имени Жаутыкова, но стать великим математиком не удалось. Окончив же школу, я подала документы в КИМЭП. Но становиться великим экономистом как-то даже не хотелось, да и что греха таить, это тоже вряд ли у меня бы получилось. И как-то в пять утра на втором курсе меня осенило: «Зачем тратить свое время на неинтересную мне профессию?».

Стать режиссером всегда было для меня далекой несбыточной мечтой. Где-то там в параллельной вселенной я давала указания актерам на площадке, сидела на именном стуле, получала ветвь в Каннах… Но кроме того, чтобы смотреть по 15–18 фильмов в неделю, я не предпринимала никаких шагов, чтобы приблизиться к этой профессии. Тем не менее, тогда же в пять утра я решила бросить карьеру несостоявшегося экономиста и подать документы во ВГИК на режиссуру. Почему ВГИК? В этой известной киношколе есть возможность учиться бесплатно (при отсутствии высшего образования), к тому же не требуется осваивать другой язык.

За две недели до вступительных экзаменов я подготовила творческую папку. Она состояла из автобиографии, замысла короткометражного фильма, забавной истории из жизни, описания своих предпочтений в кино и десяти фотографий. Собрав необходимые документы, я купила билет в Москву в один конец и готовилась завоевать мир кинематографа.

Чтобы быть поближе к храму кино, я заселилась в отель «Байкал». Условия были здесь отдаленно напоминающие царские, однако мысль, что в пяти минутах ходьбы находится место, где учился Тарковский, успокаивала, но не давала спать. Хотя, возможно, я не могла уснуть из-за удушающего запаха мусора, проникавшего в комнату неведомо откуда.

На следующий день я прошла через «дружелюбную» охрану ВГИКа и подала документы на поступление. ВГИК впечатлял – у входа стоит памятник Тарковскому, Шпаликову и Шукшину, у которого каждый абитуриент считал своим долгом сфотографироваться, надеясь в один день стоять рядом с ними в бронзе. В своих грезах я уже придумывала в какой позе меня изобразит скульптор.

Предстоящие несколько дней прошли в ожидании результатов и подготовке к собеседованию. Впрочем, волнововаться о грядущих турах мне не пришлось. Меня взяли сразу и на бюджетное место, восхитившись моей искусно написанной папке. Поверили? На самом деле нет. Меня даже не приняли. Напротив моей фамилии в списке сдавших папку стояло жирное «нет». В тот миг мой мир рухнул, спесь сошла как с гуся вода, а ярость во мне бушевала, как океан на картинах Айвазовского. Словом, покорить Москву и мир кинематографа не удалось.

Первым порывом после провала было умчаться в Африку и самозабвенно отдаться волонтерству. Возвращаться домой проигравшей я стыдилась. Но я вернулась и последующий год провела как спортсмен, готовящийся к Олимпиаде, только в моем случае это был римейк песни Виа Гры «Попытка номер пять», точнее два.

По возвращении в Алматы, первое время я сетовала на свое горькую судьбинушку и не выходила из дома, но позже решила, что ВГИК не стоит такого самобичевания, и отправилась в бар, где проводила все свои последующие выходные. Еще я устроилась в интернет-журнал и стала давать индивидуальные уроки по математике.

Спустя год после моей ошеломительной попытки №1 я решила поменять все работы, которые были в отвергнутой папке. Я писала снова и снова, придумывая обороты поострее, образы поярче, однако, перечитывая первые работы, пришла к выводу – «Да бог с ним, этим ВГИКом!», и отправила ту самую провалившуюся папку еще раз, подав ее не только на игровое, но и на документальное.

Билет в Москву в этот раз я покупать не торопилась, гостиница «Байкал» же стала местом моих кошмаров. Результатов я ждала уже не так судорожно и берегла свое ранимое сердечко, поэтому на появившиеся результаты смотрела закрыв один глаз. Но не поверив сначала правому глазу, а потом и левому, поверила им обоим, когда ответ «да» был и в случае с игровым, так и документальным факультетом. Честно говоря, я не знаю, почему одна и та же папка не понравилась  одному мастеру, но удовлетворила других.

На первый тур (творческая папка является предварительным) я пришла ровно в назначенное время, но у кабинета, где должно было проходить собеседование уже образовалась огромная очередь. Абитуриенты нервно перешептывались. Кто-то уже поступал не в первый раз, кто-то повторял картины передвижников. Все это напоминало по меньшей мере ад. Возраст поступающих, как и жизненный опыт, был разным. Как оказалось позже, некоторые мастеры считают, что легче учить вчерашних школьников, а некоторые – тех, что повзрослее. Никакой объективности и четких правил в выставлении вердикта мастерами нет, точнее сказать, у каждого мастера они свои.

Первый тур – это собеседование, на котором просят сделать разбор предложенной фотографии или придумать связанную с ней историю. Иногда разбирают вашу творческую папку. К первому туру всегда просят подготовить чтецкую программу (стих, басню и отрывок из прозы), впрочем, иногда и она не столь обязательна. Хотя при поступлении на неигровое, мастер пренебрежительно посмотрел на меня и сказал: «Ну, давай, читай стих, что там у тебя?». Я, собственно, и начала: встала в центр кабинета и с чувством продекламировала две строчки, дальше которых мне уйти не удалось. Мастер, нахмурив брови, отрезал: «Все ясно! Что у тебя следующее?». Отрывок из прозы я также закончила на втором предложении, а басню и вовсе не стала читать, решив что хоть мне и неясно, что именно было ясно мастеру, но два предложения из басни роли не сыграют. Мастер игрового же кино показывал разные картины, и нужно было угадать (читай – знать) название и художника, ее написавшую. Картины были общеизвестные – чтобы пройти это испытание, достаточно было знать полотна, что висят в Третьяковской галерее и в Пушкинском музее.

Ожидание результатов первого тура не продлилось слишком долго, но прошли на следующий этап значительно меньшее количество людей. И хоть я пыталась не слишком радоваться, танец бабуина все же был мной исполнен.

Второй тур был письменным – нужно было представить историю на одну из заданных мастерами тему. На то, чтобы раскрыть свой писательский талант, давалось шесть часов. Писать разрешалось только синей ручкой, рисунки, тэги и прочее оставлять на «чистовике» запрещалось. Конечно, тут же нашлись абитуриенты, у которых нет вдохновения, если дать им ручку с синими чернилами, но строгих женщин-надзирателей не интересовали прихоти ни поступающих, ни их вдохновения. После того как главная надзирательница выстрелила в воздух из стартового пистолета, абитуриенты, вооружившись шариковыми ручками, ринулись в бой с бумагой. Кто-то долго сидел и разглядывал потолок, кто-то загадочно смотрел в окно, кто-то же рьяно излагал свои мысли на бумаге. Сидеть все шесть часов мне казалось безумием, поэтому, управившись за два часа, я пошла прогуляться по сталинскому Диснейлэнду – ВДНХ.

Пройти на третий тур означает почти поступить, дело оставалось за малым – еще одно собеседование. Здесь могут быть самые разнообразные задания: к примеру, удивить какой-нибудь историей предыдущего интервьюируемого, а могут и вовсе ничего не спросить, а лишь поздравить. Как и на первом туре, собеседование – увлекательное приключение, где ты преодолеваешь испытания, данные мастером.

Выдержав все вступительные экзамены, я чувствовала себя героем, нет, скорее даже Гераклом, очистившим конюшню и удушившим льва. Я была на вершине придуманной мной славы, но впереди меня ждали куда более увлекательные победы и поражения. Учеба во ВГИКе безумна – я до сих пор помню, как на первом курсе изображала стиральную машину и суриката, забыла слова на сцене во время отрывка или как падал чулок, пока Вершинин признавался в любви. И да, возможно, никакого из меня режиссера не выйдет, но мир кинематографа, творчества – место, куда и привели мои мечты, а о величии можно подумать и завтра.

Иллюстрации: Дияра Шукбарова (1), Карлыгаш Ахметбек (2, 3, 4)