Балерина Гульнара Камалова: «Человек сам себя делает. Хочешь, сопли жуй, а хочешь – будь красоткой»

— Гуля, как вы начали заниматься балетом? Понятно, что с детства и то, что родители отправили, но почему решили остаться?

Ну смотри, я занималась художественной, спортивной гимнастикой, играла на фортепиано и в итоге попала в танцевальный кружок. Сказать честно, у меня абсолютно не было желания стать балериной. Не думала об этом, но однажды приехали педагоги, которые каждый год колесят по областям, отбирая детей. Мама тогда подумала: «Повезу её и если поступит, то поступит, а нет, так нет». Так я попала в хореографическое училище.

Училась не очень хорошо, я тебе скажу. Осознание пришло позже, но внутри что-то сидело и мне нравилось этим заниматься. И ты знаешь, никогда не любила показывать, что я балерина.

Не хотелось приезжать куда-то и слышать «Давай садись на шпагат». Есть такие девочки, которые любят себя показать, а мне лучше подальше, потише и чтобы никто не видел.

В итоге как-то окончила училище, стала работать, уехала в Москву на какое-то время, приехала обратно и вот так продолжаю работать.

— Расскажите про работу в театре Аюханова?

Еще танцующая и действующая балерина. Сейчас готовимся к юбилейному концерту, месяц отдохнем и вперед!

— Что у нас есть в городе, кроме театра Аюханова и театра балета и оперы им. Абая?

Есть труппа Гули Адамовой «Самрук», современные танцы и много народных ансамблей. Существует профессиональная труппа казахского танца «Салтанат» и «Алтынай». Последняя, кажется, переехала в другой город. Что можно сказать?Каждый варится в своей каше.

Я из тех людей, которые особо ни с кем не общается и крутится в своем мире. Наш класс был очень звездный: Лейла Альпиева, Мария Эйхвальд, Нина Цой. Иногда мы переписываемся и пытаемся друг друга поддержать. Мария Эйхвальд – это мировая звезда, а Лялька Альпиева, кажется, работает сейчас в Корее.

Раньше всегда говорила: «Господи, никому и никогда не посоветую балет». Сейчас, наоборот, призываю заниматься, потому что вижу столько несчастных людей и если они будут находить в этом отдушину, то пускай! В этом рождается гениальная закалка, сама знаешь. Нужно выжимать себя, и если ты это делаешь, то получаешь удовольствие. Человек должен получать удовольствие от работы над собой, а если нет, то это мартышкин труд. Можно до пенсии что-то делать и ничего не добиться, ни к чему не прийти.

— Вы сейчас преподаете?

Люблю заниматься с людьми, потому что приходят те, кто хочет. Они же деньги платят за это. Мне нравится следить за тем, как люди делают успехи и исправляют свои физические недостатки. Если раньше говорила: «Нет, не надо в балет, будет мучаться», то сейчас думаю, пусть помучается, а где здесь легко? Группы у меня были, но с ними тяжело. Кто-то заболеет, кто-то не придет. Благодаря ученикам я еще держусь. Ведь никто их не заставляет работать из-под палки и я прямо поражаюсь – это шикардос.

Я не люблю заниматься рутиной. То, что мне неинтересно, быстро отсекаю.

Человек сам себя делает и аккумулирует. Хочешь, сопли жуй, а хочешь – будь красоткой. Не надо позволять другим портить тебе настроение. В итоге, что мы заслужили, то и получаем: отношение, уважение и признание.

— Сколько часов в день вы занимаетесь?

Ну с 11 до 12 у нас идет классика, а дальше ненормированная репетиция. В отличие от офисных работников наш час работы несравнимо плодотворный. Не говорю, что в офисе легко, но у нас тоже без мозгов делать нечего.

Иногда видишь 70-летную, которая загибается и делает какие-то невероятные кульбиты и думаешь: «Позор, ты не можешь, а она смогла!». Это сила – работать над собой. Люблю людей, которые находятся в постоянном движении.

— Сколько вы уже танцуете на сцене?

Иногда забываю сколько мне лет, но я 1973 года, вот и считай. В 1992 году пришла в молодой балет, а до этого 8 лет училась, но давай не будем считать? Вообще-то, мы уже пенсионеры, грубо говоря. В России после 18-летнего стажа люди из балета начинают преподавать, имея нормальную пенсию.

— Как у вас получилось остаться на сцене, не уходя полностью в преподавание? Это несложно физически?

Ну это элементарное желание – быть здоровой и шевелиться. Не говорю, что у меня нет травм, их много, но однажды мама сказала мне одну хорошую вещь: «Гуля, болеть неприлично».

Когда ты занимаешься час, то ты оживаешь и у тебя меняется лицо.

Как-то провела такой опыт, когда у меня поднялась температура, то решила спустить её танцами. У меня получилось.

Лестница на Медео – это вообще лечебница. Как-то с родителями пошла на эту лестницу и они спокойно поднялись и спустились, а я оттуда падала, когда спускалась. Это человек, который занимается!

— Вообще, где балет лучше?

Чем славится русский балет? У нас есть душа, якобы. Наша школа собирает артиста в кучу. Чем мне нравится западный балет? Они настолько пластичны и делают такую современную технику, что поражаешься.

Балет – это прежде всего искусство, а не спорт. Каждый танцевальный номер должен о чем-то рассказывать. Везде есть хорошие исполнители и никакие.

— У нас в Казахстане балет может прокормить человека?

У нас столько балетных школ. Единственное, очень сложно найти помощников в этом деле, а так, при желании можно всё. Если в тебе это есть, то никто этого не отнимет. Другое дело, нужно постараться не потерять пыл. Дабы бытовуха, зависть и трения тебе не помешали. Конечно, за границей другие ставки, но у нас тоже прожить можно.

— Хороши ли это, что родители заставляют детей идти на балет?

Раньше работала с детьми – это сложно, но возможно. Со взрослыми интереснее, они более соображающие.

Надо детей занимать, но не из-под палки, а приучать их. Ребенок в балете слушает музыку, получает осанку, навыки, которые оформляют его. Потом, пожалуйста, пусть уходит, если хочет.

Я отправляла детей сначала на гимнастику, потому что не люблю растягивать деток сильно, а в итоге ко мне приходили очень завернутые и грубоватые спортсменки. Не то чтобы их испортили, но они растеряли свою женственность.

— Смотрела документальный фильм о Сергее Полунине, который стал самым молодым премьером в Королевском балете Лондона. Людям сложно уйти с балета?

Красавчик, ага. Ну он еще молодой, чтобы уходить, если честно. Ты понимаешь, он состоялся как артист балета. Состоялся. Он звезда, его все знают и он умеет себя преподнести, а это не каждому артисту балета дано. Сергей – эпатажный мальчик, который срывал занятия и подражает Нурееву, как мне кажется. Он останется в этой профессии, если даже он будет сниматься в кино. Балет дает отпечаток.

Иногда фактура человека не позволяет ему танцевать в «Лебедином Озере», но есть другой театр, попроще, в котором он может позволить себе эту партию.

По большому счету балет делит людей на корифеев, прим, солистов и кордебалет. Верю, что можно расти из кордебалета, но иногда есть жесткие рамки.

В менее требовательных театрах могут закрывать глаза на кривые ноги. В конце концов, можно открывать свою труппу и танцевать, что захочешь.

— Чем отличает звезду балета от не звезды?

Звезду сразу видно, наверное. Моя учительница Майя Михайловна – мировая звезда и чем она выше, тем скромности больше. Она очень тихо заходила в зал всегда. Есть таланты, если честно, которые чувствуют музыку и их сразу видно на сцене. Есть выученные пионерки, отличницы-звездочки, но неинтересные. А есть непонятная звезда, но такая сама в себе вещь. Хочется её разглядывать и хочется понаблюдать за ней!

Почему есть несколько балетных составов? Потому что каждая балерина танцует по-своему. И мало того, она каждый спектакль танцует по-разному.

— Это правда, что столько ограничений в балете? Например, пищевые?

Ой, нет. Всегда говорю, что не надо, пожалуйста, держать диету. Ограничения – это стресс. Перед спектаклем не наешься, потому что всё полезет, а тебе с партнером еще работать. В первой половине дня не могу себе позволить много есть, максимум кофе – это, кстати, дурной пример. Нужно питаться кашками, а я сапожник без сапог. Не хватает меня на это.

— А такие вредные привычки, как курение?

Надо бросать, пытаюсь бросить. Мне нравится, что сейчас тенденция, что молодые люди перестают курить. То, что люди тянутся к красоте – это большой плюс, если у них есть возможность тянуться.

— Как развивается ситуация с балетом в Казахстане, что будет с ним в будущем?

Дай бог, чтобы расцветал и люди им занимались. Надо дальше танцевать классику, как ни крути. Современные штучки – это все-таки однодневки. Мне нравится современная классика, но далеко уходить в дебри не люблю. Всё гениальное – просто.

— В Алматы и Астане одинаково развивается балет?

В Астане, что говорить, на данный момент много возможностей. Выделяются много денег и приглашаются артисты. В Алматы как можем, так и выживаем. Продолжаем работать.

— Ваша любимая балерина?

Алессандра Ферри из Италии. Мне нравится всё – её движения, лицо. В отличие от других балерин, как Сильви Гиллем, Ферри преподносит свой образ так, как бы мне хотелось.

Когда танцевала в спектакле «Жизель», то я копировала много нюансов и хотела быть похожей на неё.

Еще Майя Михайловна, конечно. Она звезда и сама красота. Чем отличны старые балерины? Они танцевали и делали невероятные техники, но самое главное, русский балет – это душа. Можно стоять на сцене с пустым лицом убийцы, а можно быть живым.