По пути Шокана Валиханова: о чем расскажет выставка KASHGARIYA

С 22 по 28 мая в пространстве Colab (ТРЦ Forum Almaty) будет проходить выставка KASHGARIYA, созданная художницей Гузель Закир и дизайнером Judy Ai. В центре их исследования — древний Кашгар и национальный образ уйгурской женщины, позволяющий изучить нематериальное наследие этноса.

Вдохновением для творческой коллаборации стали труды известных этнографов и историков, в том числе Шокана Валиханова, который совершил экспедицию в Кашгарию.

После возвращения он составил крупнейший научный труд, подробно рассказывающий о социокультурной жизни региона. Среди работ Валиханова особое внимание занимают зарисовки жителей Кашгара, позволяющие современникам узнать их облик. 

Мы поговорили с Гузель и Жулдыз о центральной идее выставки, женщине как носительнице культурного кода и способности искусства дарить надежду. 

О вдохновении

Жулдыз: Наша первая встреча произошла в 2019 году, но идея совместной выставки возникла спустя год, в марте 2020 года. Тогда Гузель пригласила меня на встречу и предложила создать коллаборацию, объединенную тематикой Кашгарии и национальным образом уйгурки. Во время разговора мы поняли, что понимаем друг друга с полуслова. Гузель еще не знала, что я выросла в многонациональном поселке, где проживали уйгурские семьи, поэтому эта культура мне очень близка. 

К тому же, я интересовалась фигурой Шокана Валиханова и всегда считала его прекрасным олицетворением современного человека: образованного, открытого, самодостаточного и смелого. Несмотря на свою короткую жизнь он оставил множество этнографических трудов и открыл миру Кашгарию. 

У Сабита Муканова есть книга «Промелькнувший метеор», посвященная жизни Валиханова, и мы хотим, чтобы наша выставка была подобна метеору — стремительной, но запоминающейся. 

Гузель: Можно сказать, что выставка — логическое продолжение ранних работ. Еще в 2016 году, обучаясь в Китае, представила проект 1001 face of Xinjiang, а спустя два года — Faces of Central Asia. В нее вошли портреты людей, которых я встречала по пути Шокана Валиханова: Алматы – Кашгар – Бишкек – Наманган. 

Путешествуя по уйгурским регионам Китая, — Хотану, Турфану, Аксу и Янгисару, — делала зарисовки местных женщин и исследовала их облик. Именно эти образы стали вдохновением для нашей будущей выставки.

Позже, в декабре 2019 года, пандемия началась в Китае, поэтому я вернулась в Казахстан. Идея выставки крутилась в голове, но я поняла, что в ней не хватает дизайнерских решений. В тот момент сразу вспомнила Жулдыз и решила предложить совместный проект. Думаю, это было настоящим предопределением: мы сразу достигли гармонии и могли дополнять творчество друг друга. 

Древний облик Кашгара сохранялся вплоть до начала 2000-х. Помню, как в выходной вся центральная улица превращалась в ароматный, живой и громкий базар. На него съезжались люди с соседних округов, иностранные путешественники и торговцы. 

Мы хотим воссоздать такую же атмосферу, поэтому на выставке будут представлены не только картины и показ коллекции, но и базар Kashgarия с мерчем и керамической посудой. Открытие будет сопровождаться акапельным пением кашгарской композиции. 

Об исследовательской части

Жулдыз: Исследовательская работа стала фундаментом выставки. Мы ориентировались на этнографические труды и рисунки Шокана Валиханова, который изображал кашгарских женщин. Далее изучали фотографии европейский экспедиторов, которые последовали по пути Шокана: Альберта фон Лекока, Гюстава Маннергейма, Эдварда Чепмена и Джорджа Хейерда. Часть знаний помогала восполнять литература, которую привезла Гузель из Китая. 

Несмотря на это, мы поняли, что древняя культура уйгуров мало изучена — нам не удалось найти ни одного труда, посвященного истории национальных костюмов. 

В целом исследовательский этап длился около полугода, после чего последовала практическая часть. Мы арендовали студию, чтобы работать вместе. Процесс начался довольно быстро благодаря тому, что на протяжении всего этого времени продумывали не только концепцию, но и создавали эскизы. Решили остановиться на ахроматических цветах, натуральных оттенках, мягких тканях. 

Нам очень помогало то, что каждая уже нашла свой стиль: Гузель работает со своим отличительным визуальным языком, а я стилизую национальные костюмы. А еще у нас совпало представление об эстетике национального образа — это была не сценическая одежда с элементами рюш, воланов и ярких цветов, а более сдержанный наряд, применяемый в быту. 

Помню, что всегда видела красоту в простоте: обычном платке бабушки или теплом стеганом чапане дедушки. Раньше открыто противостояла привычному казахскому костюму с картин, что-то неестественное отталкивало от него. Только со временем поняла, что была права, потому что настоящий костюм выглядит совсем иначе. 

Гузель: Несмотря на то что материальная культура уйгуров почти не изучена, мы обнаружили множество открытий. Например, то, что в Кашгарии женщины не покрывали лица чачванами и не использовали привычные тюбетейки. Они надевали специальные шапки, а сверху повязывали тонкий платок, не прикрывающий лицо.

Другим открытием стало явление чаукен — временных жен, которые вступали в брак с иностранцами, согласно обычаям Кашгара. Примечательно, что это были не только молодые девушки, но и зрелые женщины, вдовы. Символом привлекательности чаукен служили шапки, сшитые ими для временных мужей: чем больше шапок было у чаукен, тем выше она оценивалась. 

Так, главный герой Валиханова в «Очерках о Джунгарии» рассказывает при посещении чаукен следующее: «Машаллах! 20 шапок! Это удивительная редкостная душа! Сотворите намаз — и вы станете счастливее Сулеймана. Вот он, вернейший признак красоты: она была 20 раз выбрана в жены и каждому мужу, согласно по местным обычаям, сшила по шапке».

Об образе женщины

Гузель: Я сделала женский образ центральным только в 2016 году, когда переехала в Китай. Тогда визуальный стиль стал абсолютно другим: раньше рисовала цветные и яркие картины, а затем они стали черно-белыми. Думаю, это случилось из-за внутренних перемен — я стала другой, что отразилось на творчестве. 

Заинтересованность пришла через моего друга — Мевлана Турака. Он работал врачом, но исследовал женский облик. К этому его подтолкнула мама — она всю жизнь была швеей, поэтому национальный образ привлек его внимание. Познакомившись, мы создали совместный проект Tillaqash. 

Рисуя девушек, поняла, что женский образ открывает мне новый путь и передает колоссальные знания. Женщина — носительница культурного кода. Она имеет фундаментальное значение в истории, потому что будучи матерью, кормит, воспитывает и естественным способом передает детям понимание культуры. 

Тогда у меня произошел художественный скачок. Я вспомнила, как мама пела колыбельные на уйгурском, месила тесто, подводила мне брови усьмой. Помню, что в детстве это жутко не нравилось, окружающие девочки смеялись надо мной, а я постоянно стирала ее с бровей. Сейчас же поняла, что та нарисованная монобровь — символ моей связи с культурой и историей, которая теперь отражена в работах.

О зрителе

Жулдыз: Мы с Гузель часто говорим о том, кто же наш зритель и какими ценностями он живет. Думаю, можно сказать, что он прежде всего духовно похож на нас — осознан, начитан, открыт к новому и, конечно, любопытен. Он также, как и мы, ищет ответы на свои вопросы и исследует мир. 

Нам важно, чтобы зритель видел в работах отражение своего мира: образы из детства, волнующие темы, долгожданные ответы.

Нашему зрителю, как и нам, не хватает соприкосновения с историей. Мы живем в бетонных домах, проходим мимо современных бизнес-центров, но не ощущаем никакой культурной связи. Сейчас, конечно, многое меняется, но нам еще предстоит переосмыслить тот застой, что происходил в советское время. В течение долгих десятилетий культура Казахстана переживала период паузы. Конечно, нельзя рассматривать этот исторический этап без полученных преимуществ, однако в культурном направлении никакого развития не происходило. 

Мне кажется, что нам также стоит обратить внимание на те элементы культуры, которые настолько въелись в быт, что редко привлекают к себе внимание. Чаще всего они имеют языческую природу, что порой вызывает негатив, но это наша история, а значит, и часть нас.

Поэтому моя прошлая коллекция была посвящена тенгрианству и стилизовалась изображениями шаманов. В коллекции KASHGARIYA мы тоже использовали древнеуйгурский символ, Гузель нарисовала его, а я перенесла принт на одежду.

Гузель: В моих картинах зашифровано много символов: гранаты, босые ноги, отведенный взгляд, некоторые фразы. Я осознаю, что их понимают не все, но делаю это для ядра своей аудитории — тех, чьи души затронут образы.

Раньше я жила в довольно закрытом социуме и толком не афишировала работы, но после знакомства с Саодат Исмаиловой убедилась в том, что художникам нужно предоставлять людям выбор. Мы должны образовывать общество, а не быть избирательными к аудитории. Конечно, всегда легче беседовать со своим зрителем, но нужно выходить из зоны комфорта, чтобы расти профессионально. 

Сейчас я изучаю современное искусство и понимаю, что прежде всего в нем меня привлекает возможность выразить мысли. Я часто не могу передать их текстом и словами, но у меня свой, художественный язык. В этом и сила искусства — ты можешь говорить о том, что у тебя на душе не прибегая к словам. А еще с помощью творчества ты способен давать людям надежду на будущее и, наверное, это одна из самых важных способностей в мире. 

Мои картины черно-белые, но их главная задача — дарить веру тем, кто почти лишился её.