34 года с закрытия Семипалатинского полигона: почему это событие до сих пор определяет настоящее Казахстана 

29 августа 1991 года указом первого президента Казахстана Нурсултана Назарбаева был закрыт Семипалатинский ядерный полигон. В новом материале STEPPE рассказываем, как закрытие полигона укрепило позицию Казахстана в мировой политической системе.

Полигон. Начало.

Полигон был создан в 1947 году. Руководил проектом Лаврентий Берия — ближайший соратник Сталина, глава НКВД и куратор советской атомной программы. Он заверил Москву, что выбранные 18,5 тысяч квадратных километров на северо-востоке Казахстана «необитаемы». На деле рядом находились десятки аулов и город Семипалатинск с населением более 300 тысяч человек.

29 августа 1949 года прогремел первый советский ядерный взрыв — операция «Первая молния». Мощность бомбы составила около 22 килотонн, то есть больше, чем у бомбы «Малыш» с мощностью 13-18 килотонн, сброшенной на Хиросиму. Через 30 секунд после взрыва ударная волна достигла командного пункта. На специальных площадках находились животные: свиньи, собаки, овцы, крысы — 368 из них погибли мгновенно, остальные были вывезены в виварий для наблюдения. В радиусе 500 метров танки переворачивало, бронемашины ломало в металлолом. Для советской власти испытание стало подтверждением достижения военного паритета с США. Для Казахстана же оно означало начало многолетних испытаний с серьезными последствиями для населения и окружающей среды.

С 1949 по 1989 годы на Семипалатинском полигоне провели 473 ядерных испытания. Из них 116 были атмосферными, а 354 — подземными. Помимо этого, было зафиксировано 175 взрывов с применением химических веществ, в том числе 44 мощностью свыше 10 тонн. До подписания «Московского договора» 1963 года суммарная энергия испытаний уже превышала мощность бомбы, сброшенной на Хиросиму, более чем в 2500 раз. Наибольшая активность пришлась на 1961-1962 годы, когда было проведено 68 взрывов, включая 15 только за сентябрь 1961-го. В последующие десятилетия к этому добавились еще 352 подземных взрыва, мощность которых достигала 150 килотонн. В целом, энергия всех проведенных на территории Казахстана испытаний превысила 50 мегатонн.

Катастрофа

Секретность советской системы сделала людей невольными жертвами экспериментов. Местных жителей не эвакуировали, им часто даже не сообщали о взрывах. По разным оценкам, до 1,5 млн человек подверглись радиационному воздействию. В районах, прилегающих к полигону, почти каждая семья знала, что значит потерять кого-то от рака или других тяжелых болезней. В селе Кайнар впервые зафиксировали целый комплекс нарушений, позже получивших название «синдром Кайнара». Он включал поражения кожи, выпадение волос, разрушение сердечно-сосудистой системы и резкое ослабление иммунитета. Радиация ускоряла процессы преждевременного старения, вызывала рост онкозаболеваний.

Рождались дети без рук, с деформированными черепами, с нарушениями внутренних органов. Некоторые родители не выдерживали давления и оставляли детей в больницах или детдомах. Более половины населения некоторых аулов не доживало до 60 лет. Это десятилетиями объясняли «генетикой» или «плохой санитарией».

Власти продолжали твердить о «необитаемой степи», хотя рядом жили сотни тысяч людей. Более того, численность населения вокруг полигона за годы испытаний выросла в четыре раза. Дома, колодцы и хозяйственные постройки разрушались. Но официально все списывали на землетрясения или бытовые проблемы.

В 1987 и 1989 годах радиоактивные облака многократно накрывали сам Семипалатинск. Даже подземные взрывы не были безопасными: каждая третья детонация заканчивалась выбросом радиоактивных газов на поверхность. При этом жители продолжали пахать землю и пасти скот. Официальные отчеты замалчивались, а любые всплески заболеваний списывались на «социальные факторы», врачи также не могли помочь.

«Невада-Семей» 

Перелом наступил в 1989 году. 20 февраля первый секретарь Семипалатинского обкома партии Кешірім Бозтаев отправил Горбачеву секретную телеграмму, в которой открыто писал о росте населения вокруг полигона, радиационных выбросах и невозможности дальше игнорировать проблему. 

Через неделю, 28 февраля, в Алматы собрались писатели и ученые. Поэт Олжас Сүлейменов объявил о создании движения «Невада-Семипалатинск». Название символизировало солидарность Казахстана и США, где также проходили испытания. Движение мгновенно стало массовым. Сотни тысяч людей выходили на улицы с лозунгами «Полигон жойылсын!» («Полигон должен быть закрыт!»). 

К движению присоединились 130 тысяч шахтеров Караганды, пригрозивших бессрочной забастовкой, и работники других регионов. Протест получил международную поддержку: в акции участвовали активисты из США, Японии, Турции, Италии. Песня «Заман-ай» в исполнении Розы Рымбаевой стала неофициальным гимном протеста, в ней звучали слова о боли народа и проклятии земли. Под давлением общества в 1989 году вместо восемнадцати испытаний состоялось только семь. Последний взрыв прогремел 19 октября того же года.

Закрытие

29 августа 1991 года Верховный Совет Казахской ССР собрался в Алматы. В этот день первый президент Нурсултан Назарбаев подписал указ № 409 «О закрытии Семипалатинского испытательного ядерного полигона». Это решение стало историческим: впервые страна сама, без давления извне, отказалась от ядерных испытаний. Всего через несколько месяцев распался СССР, и Казахстан унаследовал четвертый по величине арсенал ядерного оружия в мире. Но республика выбрала иной путь — отказ от ядерного оружия и курс на безъядерное будущее. В 2009 году ООН провозгласила 29 августа Международным днем действий против ядерных испытаний. 

Однако закрытие полигона не означало, что проблемы закончились. В 1990-е годы территория оказалась брошенной: здесь пасли скот, сажали овощи, добывали уголь. В некоторых районах радиационный фон превышал норму в 10-20 раз. Только в 2000-х годах начались системные работы: установка знаков, охрана, попытки изолировать наиболее опасные зоны.

Между 1996 и 2012 годами Казахстан, Россия и США втайне провели операцию «Плутониевая гора», в ходе которой из Дегеленских шахт было вывезено и захоронено около 200 килограммов плутония, чтобы он не попал в руки террористов.

В настоящее время людям, которые вынуждены были испытать на себе последствия деятельности полигона, выдают специальные удостоверения. Однако по данным Министерства труда и социальной защиты, около 300 тысяч человек до сих пор не получили положенные компенсации.

Культура и память

Тема Семипалатинского полигона отражена в литературе, музыке и искусстве. Олжас Сулейменов и Мухтар Шаханов посвятили ей отдельные произведения. Писатель Хамид Исмаилов выпустил роман «Мертвое озеро» (2014), в котором художественно переосмыслена трагедия. В том же году вышел фильм «Испытание» режиссера Александра Котта. В Семее установлен памятник «Сильнее смерти», изображающий женщину, прикрывающую ребенка.

В 2023 году режиссерка Жанана Курмашева представила документальный фильм «Мы здесь живем» («Атамекен»), который фиксирует современную жизнь людей в зоне бывшего полигона. В нем показаны быт, восприятие и последствия катастрофы для местных жителей. Музыка также остается одним из ключевых способов осмысления этой темы. Совсем недавно, 6 августа 2025 года, группа «Балхаш снится» выпустила трек Polygon, в котором электронное звучание соединено с записью голоса Әміре Қашаубаева, исполнявшего песню «Балқадиша».

Вывод

Семипалатинский полигон символизирует трагедию, последствия которой измеряются не только миллионами пострадавших, но и поколениями людей, столкнувшихся с онкологическими заболеваниями, врожденными патологиями и сокращением продолжительности жизни. 

Испытания оставили глубокий след в культуре и коллективной памяти, превратив целые регионы в зону экологического бедствия. Но именно эта катастрофа стала отправной точкой для нового политического курса. Закрытие полигона в 1991 году стало первым самостоятельным решением Казахстана, которое укрепило позицию страны на международной арене и определило безъядерную идентичность страны. 

Казахстан сумел превратить собственный опыт разрушений в аргумент для лидерства в антиядерном движении и занял уникальное место в мировой политике как государство, показавшее, что безопасность и прогресс возможны без ядерного оружия.