Увлекательная история близкого знакомства с The Steppe для меня началась в августе 2016 года. Тогда мы с супругой Динарой в качестве молодых ученых дали интервью изданию, что было большой честью для нашей молодой семьи. Мы надеялись, что наши слова вселят энтузиазм и оптимизм всем начинающим ученым нашей страны. Это интервью очень сильно повлияло и на нас самих.
The Steppe всегда писал и рассказывал о судьбах неравнодушных целеустремленных казахстанцев,которые любят свое дело, ежедневно оттачивают свое мастерство и хотят изменить мир к лучшему. Это и отличало его от других изданий.
The Steppe, не закрывая глаза на имеющиеся проблемы, продолжит говорить об успехах казахстанцев в бизнесе, искусстве, спорте, литературе, науке. Чтобы люди не забывали о том, что любые обстоятельства и трудности можно преодолеть.
«Tsundoku» — это когда вы покупаете книги и никогда их не читаете. Такую «болезнь» еще называют библиоманией. В XIX веке английские джентльмены стали коллекционировать книги, что в результате переросло в гонку и одержимость.
Бывали случаи, когда я или мои друзья оставляли в книжном по 20-30 тысяч тенге, так и не притронувшись к книгам после того, как они попадают в домашнюю библиотеку.
Чтобы такого не случалось со мной, я стараюсь не читать книгу, пока еду обратно домой. Я не ищу ответы на свои вопросы, перелистывая страницу за страницей. Дома новые книги не кладутся на книжную полку, а попадают на прикроватную тумбу. В субботу и воскресенье большую часть свободного времени я уделяю чтению.
Торговые центры, фудкорты и кофейни становятся местом притяжения молодежи. Только MEGA Alma-Ata ежемесячно посещают 1,3 млн гостей. По сути, ТРЦ являются новой агорой, где люди встречаются друг с другом и проводят вместе время. Примечательно, что моллы сегодня вбирают в себя и «культуру». Открываются выставочные залы, проводятся арт-тусовки и празднования. Конечно, люди продолжают ходить в парки, но такой динамики, как в ТРЦ, не видно.
Консюмеризм в этих локациях купирует энергию молодежи и направляет его в развлекаловку. Некоторые мыслители, замечая это, предлагают общественным организациям и даже партиям открывать филиалы в самих ТРЦ, чтобы оставаться на плаву и доносить свои месседжи. В этом, как мне кажется, есть рациональное зерно.
Сегодня модно говорить об инклюзивном образовании. Меня не покидает ощущение, что мы всё стали сводить к установлению пандусов и выделению отдельных туалетов для людей с особыми нуждами. И неизвестно, соблюдаются ли все стандарты. Вы, наверное, встречали пандусы, по которым было бы тяжело забраться не только человеку с ограниченными возможностями.
В законах и других нормативных документах прописаны многие вещи об инклюзивном образовании. Существуют формальные механизмы, но все снова сводится к многочисленным отчетам и проверкам. Чаще всего школы и вузы завышают свои показатели и говорят, что у них все просто волшебно.
Другая очень важная вещь — это само понятие инклюзивности в образовании. Под самим понятием мы стали видеть только людей с особыми нуждами. Но инклюзивность означает большее. Это особый или индивидуальный подход к каждому человеку, вне зависимости от его расовой, религиозной, сексуальной принадлежности и финансового статуса. Конечно, чтобы такое понятие установилось в нашем обществе потребуется много времени и усилий. Мы должны говорить об этом и обсуждать всем обществом.
Пожилые люди остаются самым уязвимым и незащищенным слоем населения в Казахстане.
Да, надо постоянно поднимать вопросы о гендере и статусе ребенка, влияя на официальный и общественный дискурсы. С таким же успехом нам необходимо уделять внимание старцам. Только то общество, которое может постоять за самых слабых, считается здоровым.
В современном мире стало мейнстримом быть постоянно молодым. Все хотят выглядеть молодо и красиво. Иногда, погоня за молодостью доходит до абсурда. Вспомните фотографии изуродованных лиц знаменитостей от подтяжек и уколов.
Мы утратили культуру и традицию старения. Жизнь становится постоянной гонкой за собственной эффективностью, «прокачкой» навыков и желанием быть в строю. Не совсем красиво ведут себя представители старшего поколения, которые находятся во власти или обладают большими деньгами. Это не только о токалках и показухе, это еще и об отсутствии транслирования правильных общечеловеческих ценностей. Не осталось института аксакалства. Все это еще сильнее дискредитирует старцов и старчество. Пожалуйста, задумайтесь об этом тоже.
Ты стал причиной качественного сдвига, стимулирующего медиа эволюционировать. Этой смене парадигмы способствует «гражданская журналистика», когда каждый из вас, взяв смартфон в руки, может сделать репортаж с места событий, не дожидаясь приезда телеканалов, газет и интернет-изданий.
Каждый человек сегодня — не просто пассивный наблюдатель, а генератор и продюсер контента, который может быть растиражирован СМИ. Не существует уже той старой иерархии, когда официальные власти общались с нами через традиционные СМИ.
Если ты оказался на месте аварии, в которой погиб внук казахстанского писателя Олжаса Сулейменова, и заснял все происходящее на видео, то ты не только создаешь оригинальный контент, но и даешь массам возможность сразу продемонстрировать реакцию. Чем больше возмущений и критики, тем быстрее должны реагировать госорганы на происходящее. Кризисные коммуникации становятся ежедневной рутиной в официальных структурах.
Продолжаю делиться с тобой наблюдениями об Америке. Каждый раз даю себе слово, что не буду писать о политике и социалке, но ими глубоко пропитана наша повседневная жизнь. Через обыденность и рутину можно еще глубже понять любую страну, особенно США. После более чем двухнедельной эйфории и джетлага, ко мне пришло осознание, что их рутинная жизнь может многое рассказать.
Чтобы не опоздать на пару встреч, мне приходилось заказывать Uber. Каждый раз меня забирали афроамериканцы либо мигранты. Одним из таких водителей был чернокожий пастор по имени Эбенезер. Мне так и не хватило смелости заговорить с ним и спросить, почему служитель церкви занимается частным развозом. А еще я запомнил Мухаммеда, у которого была длинная и поседевшая борода. Мы тоже не проронили ни слова. Пока мы ехали я представлял, как он, уставший, возвращается к семье, крепко обнимает внуков и говорит им пару теплых слов.
Недавно мы с супругой познакомились с хозяином маленького магазина мистером Кимом, который находится рядом с нашим жилым комплексом. Он 20 лет управляет своим магазинчиком и плохо говорит на английском. Сам он из Южной Кореи.
Таких историй, как оказалось, очень много. Люди приезжают сюда, веря, что им удастся осуществить свою «американскую мечту», а заканчивают они официантами или водителями такси. Я никого не осуждаю, но, наблюдая за происходящим, все больше прихожу к мнению, что здесь не так легко добиться успеха, как кажется на первый взгляд.
Полицейское насилие — одна из самых горячо обсуждаемых тем в США. Череда не связанных друг с другом смертей чернокожих парней от полицейских в разных штатах в течение прошедших 3-4 лет привела к массовым протестам и акциям мести. В 2017 году, как пишет Вашингтон Пост, 987 человек были застрелены оружием полицейских. Надо отметить, что от рук блюстителей правопорядка погибают представители разных рас. Так, в прошлом году 457 белых американцев стали жертвами полицейского произвола.
Критика массмедиа и гражданского общества заставляет полицию разных штатов пересматривать свою работу и вносить изменения. На помощь пришли технологии. Во избежание полицейского произвола и дискриминации по этническому признаку, полицейские решили прибегнуть к использованию больших данных. Считается, что большие данные предоставляют более объективную картину и устраняют «человеческий фактор».
Одной степенью бакалавра уже никого не удивишь. Многие мамы и папы даже не хотят, чтобы их отпрыски подрабатывали где-нибудь во время школьных каникул. Они хотят, чтобы ребенок уделял все свое время учебе и подготовке к ЕНТ. Это, кстати, ведет к тому, что молодежь очень поздно учится распоряжаться деньгами.
Казахстанцы стали повторять опыт других зарубежных стран в вопросе о браке. Теперь городские молодые пары после учебы хотят поработать, накопить опыт и чуть дольше побыть в статусе свободного человека.
Молодым людям также гораздо труднее найти стабильную работу с хорошей заработной платой. В современных рыночных условиях достичь такого уровня нелегко. Молодым хочется чувствовать уверенность, чтобы не полагаться только на родителей. Родители, конечно, могут взять кредит, чтобы оплатить свадьбу, но дальше молодоженам с финансовыми вопросами придется справляться самостоятельно.
Учитывая, что ведением семейных дел (коммунальные услуги и счета) в современных городских семьях занимаются родители, молодожены не сразу вникают в бытовые дела. Если все это время их обеспечивали родители, то большому количеству новых семей приходится несладко при переезде в свой дом. Если молодожены остаются жить с родителями жениха, то индивидуализм и бескомпромиссность, которые родители прививали своим детям, сразу же негативно сказываются на взаимоотношениях. Все эти факторы ведут к разводу. Хочу напомнить, что одна треть браков в Казахстане заканчивается разводом.
Если у меня был свой мерч, я бы точно напечатал Торстейна Веблена на худи. Почему он, а не Эзра Миллер или Трэвис Скотт?
Потому что этот американский экономист знал, что мы все окажемся в хайпоцентричном консюмеристском мире. Если вы хотите понять, почему люди готовы стоять часами в очереди, чтобы купить новую тишку Supreme или iPhone, прогуглите «эффект Веблена».
Объясняю: Чем выше цена за гаджет, часы, машину, то тем больше потребителей, готовых выложить тысячи или миллионы долларов, чтобы приобрести эти вещи. Чем недоступнее товар для масс, тем выше ценник и сильнее желание обладать вещью. Еще сильнее желание показать другим, что вы обладаете этой редкостью. Веблен называет это «демонстративным потреблением». Этот термин должен быть известен многим. Вспомните фильмы о рэкете и криминальном мире 90-х в России или Казахстане. Малиновые пиджаки, огромные золотые цепи и черные Мерседесы — все это об этом.
Удивительно, что сегодня streetwear стал таким ценным товаром, а такие модные дома, как Gucci, Comme des Garcons и Louis Vuitton устраивают коллаборации с тем же Supreme, Nike, сноубордистами или рэперами.
Streetwear, противопоставлявший себя luxury, стал тем, против чего и боролся. Поменялась культура, под которую пытается подстроиться капитализм.
Границы между высокой модой и ширпотребом стираются. Былой иерархии уже нет. Но насколько доступным становится потребление этих товаров в пост-фэшн эпоху?
Подписывайтесь на рассылку от Данияра по ссылке!
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
