«Казахские страшные сказки»: актер Куантай Абдимади о хорроре, мифах и темной стороне фольклора

На открытии Almaty Series Festival — первого в Казахстане и Центральной Азии фестиваля сериалов — показали премьерные эпизоды «Казахских страшных сказок» Адильхана Ержанова. Главную роль в проекте сыграл актер театра и кино, куратор Премии Steppe Awards 2025 Куантай Абдимади. Редакция STEPPE поговорила с ним о работе над сериалом, в театре и кино, а также о том, как зритель воспринимает хоррор и национальные мифы.

В центре сюжета — расследования убийств, связанных с мифическими существами из казахского фольклора. 

О проекте и роли

— Вы играете главного героя — полицейского из аула Каратас. Что было самым сложным и самым интересным в этой роли?

— Я играю следователя Біржана, который родился и вырос в селе Каратас, потом некоторое время работал в городе, а затем был переведен обратно. Это человек, которому приходится балансировать между знакомой средой и новыми вызовами, и этот контраст мне был интересен.

Если говорить о сложностях, то сама роль не показалась мне слишком трудной — скорее, непростыми были условия съемок. Мы работали в октябре и ноябре, и это были очень холодные дни в степи. Я снимался практически в косухе и майке, без теплой одежды, и физически это было тяжело. Постоянные съемки в кровавом гриме и слякоти добавляли особый дискомфорт. Но при этом именно такие условия и закаляют, создают атмосферу, которая помогает глубже войти в персонажа.

Интересного же было намного больше. Сам процесс репетиций и съемок доставил удовольствие, потому что у Біржана есть вторая сторона, которая раскрывается ближе к середине сериала. Для меня это был вызов — сыграть как будто двух разных людей в одном образе. И, конечно, работа с Адильханом Ержановым. Он умеет буквально выжимать из актера все возможное, заставляет находить в себе новые грани. Иногда ты даже сам не понимаешь, как меняешься во время процесса, а потом ловишь себя на том, что это отразилось и в жизни.

Отдельное удовольствие — работа с оператором. Мы много экспериментировали с камерой, искали необычные ракурсы, пробовали кадры, где видна только половина лица или один глаз. Это добавляло проекту визуальной выразительности и для меня как актера было настоящим открытием.

О жанре

— Сериал сочетает хоррор, детектив и элементы казахского фольклора. Как вы сами определяете для себя жанр этой истории?

— Для меня ближе всего оказался жанр детектива. Он понятен, близок, я всегда его любил. Детектив дает возможность выстраивать логику, цепочку событий, искать подсказки. Что касается хоррора, то его я прочувствовал уже в готовом материале. На съемках мы больше работали с драматургией и характером, а когда посмотрел результат, понял, насколько сильно там присутствует хоррор-составляющая.

Фольклор же — это отдельный пласт. Все эти легенды и мифы я слышал еще в детстве, в ауле. Поэтому для меня эта история — не просто жанр, а возвращение к корням.

Театр и кино

— Вы активно работаете и в театре ARTиШОК, и в кино. Насколько для вас разница ощутима? Что театр дает актеру, чего нет в кино, и наоборот?

— Когда я активно начал сниматься, это неожиданно помогло мне в театре. Например, в спектакле «Мушкетеры. PERDELER», где я играл Атоса, у меня было ощущение, что я стою на авансцене, а передо мной камера и крупный план. Я понял, что в театре тоже можно работать тонкими реакциями, минимальными жестами, как в кино. Это добавило глубины моим ролям.

Театр же дал мне фундамент. Это место, где я научился дышать сценой и отдавать энергию зрителю. Когда на тебя смотрят 200 человек, ты должен быть максимально убедителен, и этот опыт очень помогает на съемочной площадке. Театральные техники — этюды, работа с событиями и монологами — отлично работают и в кино.

— Когда приходится переходить со сцены в кадр — какие навыки приходится перенастраивать?

— На самом деле особых перестроек нет. Главное — помнить, что кино состоит из отдельных сцен и кадров, а значит, нужно сохранять целостность персонажа. Я всегда спрашиваю режиссера или сценариста, что было до этой сцены и что будет после, чтобы не нарушить логику. Герой не может быть в одном кадре в бешенстве, а в следующем — спокойным, если между ними не было событий. Поэтому важно держать в голове всю историю. Иногда я прошу пять минут тишины, чтобы просто вспомнить внутреннее состояние персонажа. Это помогает переключиться.

О зрителях и восприятии

— Казахстанский зритель не так часто сталкивается с жанром хоррора или dark fantasy. Как вы думаете, готова ли аудитория к такому смелому проекту?

— Мне хочется верить, что готова. Конечно, для многих это будет в первую очередь хоррор, страшные сцены, кровь. Но на самом деле там гораздо больше. Это история о протесте, о несогласии с миром, о человеческих страхах и внутренней борьбе. Второстепенные и третьестепенные персонажи здесь тоже очень глубокие, и зритель сможет увидеть в них отражение своих проблем. Думаю, именно это позволит «страшным сказкам» найти своего зрителя.

— В фильме поднимаются темы фольклора, страхов и мифов. Насколько это помогает зрителю лучше понять собственные корни?

— У каждого народа есть мифы, легенды, ритуалы. Но часто мы сами воспринимаем это как что-то далекое и фантастическое. В сериале есть момент, где герою делают тұмар. Для меня это очень личная история: мой дедушка сделал мне тұмар, и я ношу его до сих пор. Когда я сказал об этом на читке сценария, все удивились, но для меня это норма. Я предложил сниматься с ним, и в итоге он стал частью образа.

В сериале много таких деталей — от темы көкбөрі до старинных обрядов. Думаю, именно они делают историю ближе к зрителю и позволяют ему иначе взглянуть на свои корни.

О профессии и индустрии

— За последние годы в казахстанском кино появилось много жанровых проектов, получивших признание за рубежом. Что это значит для актеров и индустрии в целом?

— Для нас это очень радостно. Такие проекты показывают, что у Казахстана есть свой язык в кино, своя айдентика. Жанровое кино дает возможность заявить о себе на международной арене, показать, что мы умеем снимать не только авторские драмы, но и хорроры, детективы, фэнтези. Мне кажется, нам ближе Европа, чем Голливуд. И это правильно — у нас свой путь, и мы можем быть интересны миру именно через уникальность. 

— Какие роли вам ближе всего — драматические, комедийные или «пограничные»?

— Мне интересны все жанры. Я хочу пробовать разные роли, экспериментировать. Театр дает такую возможность — сегодня ты в комедии, завтра в драме. В кино это тоже важно, потому что каждое новое амплуа открывает во мне что-то новое.

— Сериал уже получил признание на фестивалях, в том числе в Монреале. Каково для вас понимать, что проект интересен мировой аудитории?

— Это огромная гордость. Я слышал, что этот фильм на показе там собрал 3 полных зала. Когда тебе говорят: «Тебя смотрят за рубежом», сначала не веришь. Но понимаешь, что люди, которые сделали этот проект — режиссер, оператор, вся команда — проделали колоссальную работу. И теперь «Казахские страшные сказки» звучат на мировом уровне. Это вдохновляет и дает веру в то, что у нас впереди много новых проектов.

О зрителях

— Что бы вы хотели, чтобы зритель почувствовал после просмотра «Казахских страшных сказок»?

— Я не хочу ничего навязывать. Пусть зритель сам делает выводы. Для кого-то это будет хоррор, для кого-то — философская история о человечестве и отношениях между людьми. Главное, чтобы у зрителя возник вопрос: «А что дальше?». Чтобы появилось желание продолжения.