«Эпоха Индианы Джонса ушла»: казахстанский археолог о своей работе и состоянии науки в Казахстане

Можно сказать, что археология — одна из самых интересных и до конца не понятных обывателю научных дисциплин. Ее окружает много заблуждений, а самих археологов воспринимают как героев кинофильмов в силу их работы, связанной с разъяснением человечеству истории и культуры прошлых поколений. Мы поговорили с директором ТОО «Археологические исследования» Ерланом Амировым о том, что представляет собой археология, как она развивается в Казахстане и какие у нее есть проблемы.

— Расскажите нашим читателям, чем конкретно занимается археолог? Профессия на слуху, но нет точного представления о том, что это такое.

— В традиционном понимании археология — это наука, изучающая прошлое человечества по вещественным источникам. Если историки, как правило, обращаются к письменным источникам — документам, древним книгам, надписям, то археологи заставляют говорить даже обломки горшков и костей.

В последнее время под археологией все чаще подразумевается совокупность методов, позволяющих получить информацию о жизни древних обществ. Это далеко не гуманитарные методы. К примеру, радиоуглеродный анализ позволяет установить возраст находок органического происхождения — костей или древесины. Он основан на изучении скорости распада радиоактивного углерода, содержащегося в атмосфере и в живых организмах. Или же оптико-люминесцентный метод, который позволяет высчитать какое количество времени песок находился под солнечным светом, так сказать, был «засвечен», пока не был погребена в слоях грунта. Современная наука располагает широким спектром подобного рода естественнонаучных методов. И работают с ними также специалисты, вовлеченные в археологическую науку.

Есть также подход, подразумевающий, что археология — это часть культурной антропологии. То есть объектом ее исследования является культура, под которой понимается любой результат осознанной деятельности человека. Культура может быть живой — той которую мы наблюдаем сейчас. С ней работают этнографы, фольклористы, языковеды и т.д. А также культура может быть и мертвой — вот это уже наш «клиент». Мы пытаемся по мере возможности реконструировать культуру древних сообществ, изучая элементы, дошедшие до нас. Предметы материальной культуры — жилища, утварь, орудия труда. О духовной культуре мы можем судить по наскальной живописи, орнаменталистике, элементам погребального обряда. Изучая живую культуру, этнограф может задать интересующие его вопросы непосредственно ее носителям. Археологи же без навыков спиритизма в этом отношении ограничены. 

Легенда советской и российской археологии Л.С. Клейн отметил, что археолог — это следователь, который опоздал к месту преступления на тысячу лет. 

— Как часто археологи выезжают в экспедиции и от чего это зависит?

— Экспедиция не является самоцелью для археолога. Это лишь способ получения научной информации. Экспедиционные работы бывают двух видов: археологические разведки и археологические раскопки. Разведки предпринимаются с целью выявления новых памятников археологии. А раскопки — это уже собственно изучение памятника — исследование слоев, конструкций, расчистка и извлечение находок. Частота полевых выездов зависит от целей исследования, насколько обширный материал нужен для изучения выбранной научной проблематики. 

фото из личного архива Ерлана Амирова

— Как принимается решение об экспедиции — как выбирается место, по каким параметрам и так далее?

— Место для развертывания археологических работ обусловлено расположением исследуемого памятника. К примеру, ученый занимается вопросами культуры сакских племен Центрального Казахстана. По результатам археологических разведок ему известно о расположении памятников сакской эпохи в этом регионе. Исходя из анализа расположения этих памятников, их состояния, размеров, выбираются объекты, раскопки которых могут дать наиболее репрезентативные результаты. Это и является определяющим фактором для выбора места экспедиционных работ.

— С чего начинается экспедиция? Утрируя: получили направление, приехали на местность — что дальше? Как изучаете местность, как обустраиваетесь, когда начинаете копать и сколько часов в день?

— Театр начинается с вешалки. Экспедицию мы действительно начинаем с обустройства быта. В зависимости от места работ мы можем поставить полевой лагерь либо арендовать жилье у местных жителей. Также первостепенно решаются вопросы логистики и снабжения. Далее идет работа по фиксации исследуемого объекта. Фотографирование, съемка топографического плана. Надо понимать, что наша наука работает разрушающими методами — после раскопок памятник уже нельзя привести в дораскопочное состояние. Поэтому перед тем, как вонзить лопату, мы задаемся вопросом — все ли мы зафиксировали? Потому что «обратной перемотки» нет. 

Гигиена труда и законодательство требуют от нас соблюдения восьмичасового рабочего дня, но если энтузиаст хочет работать от зари до зари — как мы можем ему отказать?

— Экспедиции финансирует государство? Привлекаете ли вы частных спонсоров или меценатов?

— Государство действительно финансирует археологические исследования через систему грантов профильных министерств. Также деньги выделяются на региональном уровне. Но круг источников финансирования этим не ограничивается. На территории нашей страны в фоновом режиме реализуется значительное количество строительных и инфраструктурных проектов. Если на территории освоения расположен памятник археологии, то его обязательно нужно со всей тщательностью исследовать. Это называется спасательная или охранная археология. Она финансируется за счет средств компаний, осваивающих территории. Спонсоры и меценаты археологических раскопок похожи на лохнесское чудовище — о нем все слышали, но его никто не видел.

фото из личного архива Ерлана Амирова

— Как археологи повышают свою квалификацию — тренинги, мастер-классы, самообразование? Ездите ли за рубеж?

— Повышение квалификации — это важная составляющая любой профессиональной деятельности, и археология не является исключением. Крупные научные центры периодически организовывают летние школы, семинары-практикумы или непосредственно курсы повышения квалификации для археологов. Игнорируя такого рода мероприятия, ученый рискует отстать от стремительно развивающейся науки, упустить новые методы и технические решения. Я сам регулярно прохожу повышение квалификации. К примеру, пару лет назад мы с нашей командой ездили на повышение квалификации в Новосибирский государственный университет — это очень продвинутый наукоориентированный вуз. Организаторы пригласили в качестве спикеров целый ряд крупных ученых из России, а также ближнего и дальнего зарубежья. В ковидный период мы перешли в онлайн-формат. И за это время я уже прошел два курса повышения квалификации, один из которых проходил на платформе Coursera.

— Назовите основные качества, которыми должен обладать археолог.

— Любознательность, академическая честность, здоровый авантюризм, хорошая печень.

— К каким опасностям должен быть готов археолог?

— Эпоха Индианы Джонса ушла. Мы оперируем сухими, но эффективными стандартами техники безопасности и оценки рисков. Опасность может исходить скорее от коллег, «заимствующих идеи», или редакции журнала, задерживающей выход статьи, за что грантодатель может наложить солидный штраф.

— Есть ли у археологов сленг или своеобразный язык, понятный только им? Приведите несколько примеров.

— Можно говорить о языке терминов, характерных для нашей сферы деятельности: бровка, дромос, кенотаф и т.д. Когда разговор оказывается перенасыщенным такими словами, он действительно становится малопонятным для непосвященных. Приведенные выше термины я не буду переводить — пусть это будет элемент интриги.

— Каковы главные достижения казахстанской археологии, на ваш взгляд?

— Крупнейшим достижением является тот факт, что она есть. В советский период тон в изучении древностей всех регионов Союза задавали ученые из Москвы и Ленинграда. Однако плеяда талантливых казахстанских археологов смогла доказать, что она вполне может самостоятельно и эффективно изучать памятники нашей страны. И большая часть археологических работ была осуществлена силами местных кадров. На этих работах взращивалась современная казахстанская школа археологии. 

фото из личного архива Ерлана Амирова

— Назовите главные проблемы отечественной археологии.

— Медленные темпы интеграции в международное интеллектуальное пространство. Мы комфортно себя чувствуем в русскоязычном секторе науки. Но крайне медленно и неохотно учим академический английский язык, который является — ни для кого не секрет — языком международного общения, обмена идеями и последними достижениями.

— Назовите главные мифы, связанные с профессией археолога: может, ее излишне романтизируют и тому подобное.

— Мы не раскапываем динозавров. Мы не ставим главной своей целью поиск могилы Чингисхана — во всяком случае большинство из нас. Далеко не каждая экспедиция ставит перед собой задачу найти именно золото. Не все «полевики» неустанно пьют. Касательно излишней романтизации — ученый, покрытый пылью не архивов, а степей, мне все же кажется образом весьма романтичным.