Кинорежиссер Жанна Исабаева — о новом фильме, дискриминации аулов и судьбах женщин в Казахстане

Известный казахстанский кинорежиссер Жанна Исабаева рассказала «Степи» о новом фильме «Отвергнутые» перед его выходом в прокат 25 октября в сети кинотеатров Chaplin.  

— В чем принципиальное отличие «Отвергнутых» от предыдущих ваших работ?

Принципиальное отличие одно — очень сильный антагонист Кайрат. Это получилось только благодаря моему соавтору сценария Виктору Немченко. До его подключения к работе над сценарием у меня была очень сильной линия главной героини Айганым. Это моя слабая сторона в написании сценариев. Я так увлекаюсь главным героем, что часто игнорирую остальных, задвигая их на задний план. Пришел Немченко и сделал Кайрата полновесным главным героем. У нас по этому поводу было много споров. Я упрекала Виктора Немченко, что он «включил гендер», а он отбивался, говорил, что это здравый смысл. Этим и ценно соавторство: история вроде твоя, но ты выходишь за рамки своей «картины мира».

— С каждым своим произведением должен расти и сам артист. Считаете ли вы, что смогли превзойти саму себя? Расскажите, какой путь вы сами лично преодолели пока снимали этот фильм? 

Артист никому ничего не должен. Не очень понимаю формулировку «превзойти саму себя». Как это? Я на всех своих картинах выкладываюсь на 100 процентов. Картина «Отвергнутые» — это предел моих возможностей. Я лучше не могу, не умею.  

Этот фильм — самый сложный проект в моей фильмографии. На всех этапах производства я чувствовала «сопротивление материала». Даже простые вещи давались с большим трудом. Собираешься, например, в Ташкент писать оркестр с гениальными Артемом Ким и Сухробом Назимовым, ждешь, волнуешься, а накануне поездки начинается бронхит, в августе, когда +40С°, и едешь на автобусе 20 часов, проклиная все. Валяешься там на диванчике в окружении оркестра, делаешь сама себе уколы в туалете, ломаешь об себя иглы и тебе все время холодно и плохо. 

Был технический брак и не раз. Картина как будто не хотела «заканчиваться». Три года испытаний. Этот фильм меня истощил, вымотал. Прошлым летом одна знакомая, «внучка ведьмы» сказала, что надо название фильма поменять и тогда дело пойдет легче. Я ее не послушала и, похоже, зря. Но хватит ныть. Фильм закончен. И слава Богу.

— Жизнь в селах как будто застыла, ничего не поменялось за два десятилетия. Такие же декорации, кочующие из одного фильма в другой. Скажите, какие качественные изменения вы наблюдаете в настроениях людей, проживающих в аулах?

Село опустело. Наиболее активная молодежь уезжает в город. Те, кто остаются, не могут или не хотят что-либо менять к лучшему. Надо развивать село, развивать животноводство, фермерство, создавать рабочие места, налаживать инфраструктуру и тогда сельская жизнь будет процветать. На это десятилетиями выделяются миллиарды тенге. Но все разворовывается. Самая большая проблема села — отсутствие перспектив и безнадега. НЕТ на селе хозяина. Это беда. 

— Не кажется ли вам, что колорит наших аулов всегда будет цеплять городского и международного зрителя. Не стал ли аул «беспроигрышным вариантом» для наших кинорежиссеров с точки зрения маркетинга и пиара. Не кажется ли вам, что мы эту тему «заюзали»?

Кинофестивали и зарубежного зрителя интересуют не аулы. Что они аулов не видели? Их интересуют ярко выраженные национальные кинематографии, где они «считывают» наши уникальные культурные коды. В ауле наши люди «более казахи», чем в городе. Их не тронула городская цивилизация и культура. Там все просто и понятно. Там белое — это белое, а черное — это черное. Этим они и интересны. 

В самом этом вопросе я вижу дискриминацию аула, презрение и снобизм. В нашем «цивилизованном» городском обществе считается нормой презирать аульских как недоразвитых, недостаточно культурных. А они это, между прочим, чувствуют.

Это вызывает у них гнев. 

«Хорошо, — думают они, — вы нас презираете, тогда пощады не ждите! Мы придем в ваши города и будем харкать на ваши тротуары, грабить ваши дома и резать ваших олимпийских чемпионов!  Да, да, ваших, не наших, мы их не знаем, у нас не было телевизора».

— Просмотрев трейлер к фильму «Отвергнутые», я вижу вашу озабоченность женскими судьбами в Казахстане. Как судьба девушки из фильма «Отвергнутые» лично резонирует с вами?

Вопросы гендера не взволновали меня вдруг и только сейчас. Из фильма к фильму я поднимаю эту тему. Даже в моей лирической комедии «Ойпырмай, или Дорогие мои дети» два самых сильных, противоречивых персонажа — это мать и старшая дочь Майра. 

Меня оскорбляет положение казахских женщин, особенно в сельской местности, глубинке. Там и так все было «не слава Богу», но сейчас еще идет тотальная исламизация, которая делает положение наших женщин еще более уязвимым.

Домашнее насилие — это норма. До 700 женщин в год погибают от рук мужей и родственников. В молодости я лежала в роддоме с одной молодой казашкой, которую кроме мужа избивали свекор и деверь. Я слушала ее рассказы и кровь стыла в жилах. Я не спала после таких разговоров и представляла, что бы я делала, как бы поступила. Это страшно. 

Каждый человек должен бороться с неправильным положением вещей всеми доступными средствами. У каждого свои галеры. Я вот сняла об этом фильм. 

— Можно ли через вашу картину понять глубинные причины гибели Дениса Тена, вседозволенности и безнаказанности Усенова, скандала вокруг развода Баян Есентаевой и появлению «Уятмена»? Что хочет объяснить ваш фильм зрителю?

Невозможно одним фильмом объять необъятное. Вы перечислили такой широкий спектр болевых точек общества, что и десятка фильмов не хватит. У каждого хорошего фильма, как и у хорошей песни, должен быть один понятный всем месседж. Если фильм о многом, значит, он ни о чем.

Я буду счастлива, если хоть одна угнетенная женщина из далекого аула увидит наш фильм «Отвергнутые» в интернете, поймет его, осознает свою жизнь и задаст себе вопросы, которые никогда не приходили ей в голову. Наши женщины, наконец, должны понять, что их жизни не принадлежат мужьям, свекровям и детям.

Наша женщина должна обрести самоуважение и осознать свою ценность.

— Как быть дальше? Как вы находите силы творить, несмотря на то, что многие из ваших работ говорят тяжелую правду? 

Я сама поражаюсь, как нахожу силы работать в кино. После каждого фильма «хочу завязать». Потом приходит какая-то идея и не дает покоя, пока не сядешь писать. Затем маешься пока не снимешь, и так по кругу из раза в раз.

Но есть и хорошая новость. У меня самая лучшая профессия в мире. Нет ничего, а потом раз, и фильм получается. А это ты «родила» с помощью коллектива. Сидела на своем диванчике, печатала на компе сценарий. Потом пришли люди, поверили и стали помогать его делать. Потом люди посмотрели на экране и тоже поверили.

Фильм хвалят, ругают, награждают или нет, но это уже не важно. Картина «живет, дышит», существует вне зависимости от тебя. Это магия кино. Это счастье. Я буду голодать, залезать в долги, продам с себя последнюю рубаху, но буду снимать кино, потому что только это делает меня счастливой.

Я дышу полной грудью, я создаю новую реальность, сидя на вершине холма и управляя ветром. Я это ни на что не променяю!