Казахстанские певцы избегают политики в песнях. Кто отличался

В достославные времена железного занавеса в СССР существовала протестная музыкальная отдушина. Полулегальные рок-клубы Свердловска, Москвы, Питера, чудом изданные катушки, магнитоальбомы и пластинки, рок-фестивали в Каменск-Уральском, Тбилиси, Вильнюсе, да не без волшебства попадающие в теле- и радиоэфир песни.

В Казахстане рок как основной протестный жанр никогда не был главной музыкальной формой. Вспомните, что и рок-клуб в Алматы появился лишь в 1988 году. Почему же в нашей стране вообще не поют песен на социально-политические темы — вопрос вопросов. Ведь у нас всегда степь раздольная проблем, о которых и можно, и нужно говорить со слушателем.

Роман Райфельд попытался найти обьяснение.

---

Старая гвардия — казахский мейнстрим в лице Розы Рымбаевой, Болата Кусаинова и почти не играющих ныне мастодонтов «Дос-Мукасан» — в своем творчестве 70-х, 80-х, да и теперь обходились без политических мотивов. Хотя про Арал пели (1989). 

В 90-е в связи с развалом СССР началась подлинная свистопляска. Но и тогда музыкальный, только зарождающийся рынок Казахстана, предлагал аудитории песни, альбомы, клипы, музыкальные телепрограммы и радиостанции (по большей части на русском) о чем угодно, только не о социально важных вещах. Хотя уже и тогда предпринимались попытки общаться с аудиторией а) на казахском и б)на менее попсовые темы. 

«Уркер» и «Роксонаки», к примеру, в своих произведениях использовали стихи поэтов: алаш-ординских (Шакарим и М.Жумабаев), более ранних (Асан Кайгы, Бухар Жырау, Умбетей, Шал-акын) и поздних времен (Макатаев). Но речь в их песнях, скорее, шла о делах душевных, философских, нежели о социально-политическом контексте такого неоднозначного последнего десятилетия XX века.

Национальное самоопределение, язык, вечные поиски смысла жизни на этой земле — то, о чем пели в своих лучших произведениях наиболее продвинутые артисты Казахстана в те времена. 

В начале 90-х начался период бурного расцвета казахской попсы. Пели о чем угодно: о разбитых любовью сердцах и милых городах, только не о том, что толпы образованных людей, потеряв работу, покинули страну навсегда или ушли торговать на барахолку, чтобы свести концы с концами.

Тогда еще никто всерьез не говорил о том, о чем сегодня можно прочитать в каждом втором посте в Фейсбуке: о культе личности, коррупции, феодальных традициях и т.д. Только начинавшая зарождаться оппозиция также называла своим врагом коллективную сущность, а не конкретного человека и его клан.

Собственно, тогда все, к чему мы пришли сегодня, только начиналось. И чтобы бить в колокол, нужно было быть большим провидцем, да и вряд ли кто такого провидца понял бы в ту пору. 

Musicola и Парвиз Назаров, «ЧечельМэнКлуб» и Кирилл Ли, «Яшлык» и «Касса», Rap Zone и Midnight Blues, «Танго» и Гуля Тулегенова, JCS и Нурлан Абдуллин, «Бублики» и «АБК», «Ар-Клуб» и Seven-Eleven, Motor-Roller и «Тристар», атыраусцы «Нұрлан мен Мұрат» и алматинцы Black Blood’s Blues, «Fridays» и «Алан», «Дуэт L» и «Мотор» — звезды той декады в своем творчестве не касались политики. Их коньком была городская любовная лирика.

Названия чарт-топперов тех лет, снискавших горячую ротацию на радио и ТВ, кричат о том, что жили мы тогда всем, кроме политики: «Гуля с Алмагуля» и «Пополам», «Ходжа Насреддин» и «Белые облака», «Одна» и «Мой татарский мальчик», «Нигара» и «До свиданья», «Гали, вали, мани» и «Шум-гам-бум-переворот», «Девочка в платьице белом» и «Милашка-малолетка», «Позови» и «Далеко-далеко», «Ночь любви» и «Лейла», «Сады Жаркента» и «Танец под дождем», «Донна Осень» и «Алма-Ата». Артисты из Казахстана, которые переехали в Москву, — A’Studio, Мурат Насыров, — пели примерно о том же.

В нулевые — первые годы нового века — тренд продолжился, хотя гайки понемногу стали закручивать, а петля на шее песен свободной степи сужалась в диаметре все быстрее. Потому как-то не можно и в самом смешном сне представить, что о том, что происходило в 2000-е в Казахстане, спел бы Рахат Турлыханов или девичий бэнд «Рахат-лукум», парни из «All давай» или дуэта «Пилот», победитель «Жас каната» Бейбит Корган или Кайрат Нуртас, стильные Chick Flick или Дильназ Ахмадиева, дуэты «Арнау», NNBek или астанинская «Аномалия», дамы из «Дауыс International» и еще целый ряд ансамблей, собранных по половому признаку («Домино», Tequila и проч.). А уже сколько после 2003 появилось исполнителей, раскрученных телевизионными реалити-шоу Superstar.kz, X-Factor и «Голос»! Макпал Исабекова, Айкын Толепберген, Кайрат Тунтеков, Алмас Кишкенбаев, Алишер Каримов и др. Всех не перечислишь. 

И даже появление народно популярного трио с югов казахстанских «Музарт», и действительно достойных поп-проектов нового уровня, вроде Rin’Go, таразцев из «101», кандасов из «Орды», MC Гуль, Monoxide и переехавших в Алматы киргизских музыкантов Bangor, не добавило ни одной песни к списку тех, которые хоть как-то соотносились бы с животрепещущими материями Казахстана тех лет. Если не считать скромных попыток MC Гуль рэповать про наркотики. Основанные в 2000 инди-рокеры Bluesmotel, как и рэперы Ghetto Doggs, в отличие от многих своих российских коллег по жанрам, также не пели про свободу духа и демократию.

Но в 00-е возник из ниоткуда (точнее — из Тараза) один артист, который, начав с казахского разугуляй-рэпа со стихами Абая внутри и попав в Shit-парад русского MTV, повзрослев и набравшись мудрости, пришел к своим лучшим, осмысленным работам о расизме, милитаризме, экологии и — о боже мой! — политике.

«2050: письмо из будущего» (вы способны представить, каким будет Казахстан через 30 лет?), «Реквием» (декабрьский Жанаозен 2011), «Каблукистан» (война полов), «Исповедь» (проблема самоубийств, но не только), «Агашкин рэп» (говорящее название), «Мы за мир» (против службы в армии), «Дорогу, дорогу» (о социальной несправедливости, чинушах и нищете народа). Многие догадались, что я говорю о Такежане. Он чуть ли не единственный на «казахской поп-рок-сцене» в те годы пел о насущном.

10-е годы тоже были разнообразными по стилям и коллективам, уровень которых невероятно вырос за 20 лет. Круче стали и видео. Buhar Jerreau, Димаш Кудайберген, Скриптонит, Масло черного тмина (МЧТ), Jah Khalib, Ninety One, Галымжан Молданазар и его группа, Qonyratbay Fam. 

В то же время существовали и артисты другого эшелона. Их была тьма. К примеру, Куандык Рахим. Уровень его музыки был примерно, как в 90-е, и содержание песен такое же: любовь да национальное самосознание.

Даром, что название у хита на последнюю тему у него такое же, что и у Ерболата Кудайбергенова — «Men Qazaqpyn». Оба артиста вполне вписываются в формат вещающего с 2016 года телеканала «Той Думан», целевая аудитория которого без обиняков выражена в названии вещателя. 

Если же говорить об интересном тренде второго десятилетия XXI века, то им было преобладание совсем юных артистов и проблески незамутненного сознания в том, что они делали. В первую очередь, здесь, конечно, преуспевели адепты рэпа. У МЧТ, к примеру, практически все на злобу дня. К свержению хана все они еще не призывали, но мысли в голове адекватных людей после прослушивания их треков в голове роится начинали. 

Пошли гораздо дальше нойзовые панк-металлисты (это если хоть как-то попытаться определить их стилистически) основанной в 2015 «Назарбаев Террор Машин» («НТМ»). Они еще до всего, что произошло в нашей стране три года назад, пели и про Жанаозен (который и стал толчком к созданию коллектива), и про прочее.

Да, собственно, само название коллектива, выступающего в стилизованных балаклавах, говорит за себя. Впрочем, в интернете проще найти их российские или белорусские выступления в клубах, а записи, пожалуй, можно прикупить только на Bandcamp EP «От правды не убежишь», «Наурыз», полноценный альбом «Той» и другие релизы. 

Поют ребята в основном на казахском (хотя переводят с помощью онлайн-переводчиков), но есть треки и на русском. Сам вокалист и лидер ансамбля, называющий себя Азатом в одном из интервью, признался, что, помимо казахстанских социально-политических проблем, им также близка и тема поддержки людей с ментальными расстройствами и их стигматизация. Это не случайно, так как сам Азат страдает от биполярного расстройства. Коллектив, по понятным причинам, обитает за пределами Казахстана и не раскрывает настоящих полных имен своих участников.

В интервью онлайн-порталу sadwave.com участники «НТМ» высказались так: «В Казахстане практически невозможно существование протестных групп; мы хотим делать невозможное. Да, тут сурово: никакого расчета на выборы и демократию, 14 (как минимум) расстрелянных работяг, президент, который подмял республику еще со времен Казахской ССР, закрытая жежешечка (с того момента, когда это еще что-то значило), бесхитростная приватизация и дележ госсобственности в пользу ближайших родственников главы государства». 

Считайте, ответ на вопрос этой статьи у вас в кармане. Но! Есть и в Казахстане ребята, совсем и не очень юные, которые пусть и не призывают к свержению госстроя, не выступают, словно Pussy Riot в мечетях с перфомансами, но поют о назревшем и даже перезревшем.

Артисты эти никуда не уехали, пребывают здесь, можно даже сказать, рискуют головой, выражая свои мысли о текущем моменте в голос. Он, пусть пока слабый, но зазвучал в первой половине 2019 года, как отклик на мартовский уход Назарбаева в тень и надежда на перемены. 

Это казахстанские артисты, которым не все равно: смешивающий в своих работах сразу 3 языка в 1 астанинский коллектив «Ирина Кайратовна» («MVP», «5000»), часто работающий с ними 29-летний сарыагашский матершинник Hiro («Nur-Sultan»), Арсен и Темирлан из 11problem («Oyandym»), своеобразный казахский Stromae — артист лейбла Ozen — dudeonthequitar («Qashpa»), 22-летняя феминистка Dequine (Данеля Садыкова) из Актобе со своей «Фемидой», Мархаба Саби, Султ и другие — все запели о важном и горячем. Резко возросшая политизированность общества и превалирование соцсетей над «официальными источниками информации» подтолкнула петь о том, что волнует уже почти всех владельцев акаунтов в соцсетях. 

Такая короткая казахская оттепель, закончившаяся событиями зимы 2022 года, вновь вернула на место и нас, и певцов, которые, только начали открывать рот по поводу того, что волнует, трогает и касается каждого.

Вот и получается, что все, что мы можем предложить здесь и сейчас — это песни и кюи столетней давности о свободе: например, о восстании 1916 года («Самалтау», «Канатталды», «1916 год» Дины Нурпеисовой и Сейтека Оразалыулы и др.) и созданные уже в этом веке работы Такежана, МЧТ, отдельные треки нескольких поп-артистов, вроде Say Mo (Мольдир Есимбек) или Jeltoksan (Бексултан Бахытжан).

Этого уже не мало, но 99% казахстанских песен сегодня это по-прежнему лишенный какой-либо айкьюшности той-продукт — слова может вычить даже микроволновка.

Но, в конце концов, может и остальные казахские артисты высунут голову из песка и засунут поглубже свою конформистскую сущность, начнут думать и как-то выражать в творчестве собственные, не чужие мысли о происходящем в стране и обществе. Ведь, если верить молодым, от правды не убежишь, или словами песни 22-летнего Нурбека Елемесова (dudeontheguitar) «кеттік қашпа шындықтан!».