«Точка и линия»: почему выставка Айши Бактыгул — это больше, чем арт-событие

В центральном выставочном зале в Алматы открылась выставка «Точка и линия» — совместный проект молодой художницы Айши Бактыгул и её наставника, художника, представителя легендарной художественной группы «Кызыл трактор» Арыстанбека Шалбаева.

Почему нужно её посетить?

«Точка и линия» — это редкая выставка для Казахстана. Потому что этот небольшой (можно сказать, камерный) проект – повод поговорить об инклюзивном искусстве в Казахстане. Почему такие художники как Айша и их произведения обычно остаются вне поля зрения казахстанского арт-дискурса?

Айша Бактыгул — нейроотличная художница (с синдромом Дауна), она пишет абстрактные работы. Есть графика и живопись. Видно, что Арыстанбек Шалбаев не «корректирует» её, а только направляет и в результате каждый остался собой. Ее работы размещены наравне с работами учителя и не подчеркивается «особенность» молодой художницы.

Другая призма

Творчество таких художников, как Айша часто рассматривают через призму аутсайдерского искусства (включая ар-брют). Обычно этим термином называют работы художников, которые не имеют формального художественного образования, а сами авторы не интегрированы в профессиональные арт-сообщества. Многие художники-аутсайдеры сформировались в условиях непростых жизненных ситуаций. Кто-то боролся с бедностью, кто-то испытывал трудности с психическим здоровьем, кто-то существовал на грани социума. Эти художники, как правило, не ищут признания, не формулируют свои концепции. Они творят инстинктивно, без расчёта на выставки или критику.

Однако ситуация Айши немного иная. Ее работы сложно вписать в устоявшиеся категории. Она не в полной мере «вне системы», но и не интегрирована в неё. Она не профессиональный художник в академическом смысле, но и не outsider artist в чистом виде. Год обучения у Арыстанбека Шалбаева помог ей перейти от интуитивного рисования к более осмысленному подходу. Я бы назвала ее художницей, которая находится между интуитивной формой самовыражения и направленным художественным процессом.

Такие художники встречаются всё чаще и требуют от нас нового языка описания. Но только не через патетический дискурс гениальности «вопреки», а через признание множественности взглядов на искусство. Подобные примеры в Казахстане встречаются редко. Формальные рамки искусства здесь по-прежнему жёсткие, художник должен пройти обучение, выставляться, быть частью арт-среды. Это делает у нас инклюзивные практики почти невидимыми и они практически не осмысляются как явление. Мы до сих пор говорим об «одарённых самородках» или «особенных художниках», не включая их в широкий художественный процесс. Между тем, на мировой арт-сцене такие художники уже давно не исключение, а самостоятельное направление, с галереями, кураторскими программами и коллекционным интересом.

Инклюзивное искусство в Казахстане

Что касается других примеров, в Казахстане они есть. Приведу два, на мой взгляд одни из самых ярких, хотя их стало уже намного больше, что не может не радовать.

Карипбек Куюков, художник, родившийся без рук из-за последствий ядерных испытаний на Семипалатинском полигоне. Он рисует ногами и ртом. Карипбек не получил художественного образования. Но как художник он выставлялся в галереях в Казахстане и за рубежом. В 2016 году Нурсултан Назарбаев подарил работу Куюкова Бараку Обаме во время проведения саммита по ядерной безопасности в Вашингтоне. Однако в локальном дискурсе его творчество чаще рассматривается как символический жест, связанный с антиядерной повесткой, а не как художественная практика. И даже институциализация со стороны власти не смогла дать ему включенность в общий казахстанский арт-контекст.

Еще был один кейс в 2016 году. Выставка «Я решаю = Я живу» болгарских авторов (художницы Надежды Георгиевой и журналистки Яны Бурер Таваниер). Экспозиция представляла собой картины и тексты, в которых были рассказаны реальные истории недееспособных людей с инвалидностью. Оба эти примера были скорее исключениями.

Инклюзивное искусство в Казахстане до сих пор не рассматривается как часть полноценного арт-процесса. Чаще оно попадает в сферу благотворительности, арт-терапии, реабилитации, образования, но не художественного мышления. Такое искусство не должно вызывать жалость и снисхождение или проводиться по типу выставок в кабинете ИЗО или офиса благотворительного фонда.

Будущее инклюзии в искусстве

Инклюзия в искусстве означает признание того, что художественная форма может быть разной, а современное искусство уже давно вышло за рамки академического и эстетического канона. Такие проекты требуют наблюдательности и должны существовать не как добрый жест в пользу «особенного человека», а как самостоятельное повествование. И, конечно, они влияют и на общее восприятие инклюзивности и видимости «инаковых» людей, приучают к плюрализму и принятию, убирают границы «нормальности» и выстраивают горизонтальные связи.

Возможно, Айша Бактыгул сможет стать частью такого будущего в Казахстане, где восприятие поля современного искусства станет настолько широким, что не надо будет даже писать такие колонки и рассказывать о многообразии. По крайней мере, мне бы этого очень хотелось. Но на это, видимо, все еще нужно время.

Кураторка выставки Оля Веселова поделилась, что выставка Айши и Арыстанбека — это редкий случай представления абстрактного искусства.

Выставка «Точка и линия» будет представлена в пространстве Efes Art Space в Центральном выставочном зале музея им. А. Кастеева до 27 июня.

Также мы рассказывали, что в Алматы открылась выставка Qunart, которая предлагает свежий взгляд на тему поиска корней. Она осмеливается обратить внимание на то, что всегда было рядом, но стало невидимым: забытое, но глубоко укоренённое в нас.