Все началось в 2017 году, мне было 16 лет.
Из-за длительного менструального цикла, который затянулся на месяц, у меня появились переживания. Вместе с мамой решили обратиться к врачу.
Никогда не забуду этот день — 8 января. На приёме у гинеколога объяснили, что все нормально, излечимо и это лишь подростковое формирование цикла. Необходимо было пропить некоторые лекарства. Чтобы закрепить результаты, мы сделали УЗИ. Именно тогда и обнаружили большое и плотное образование — опухоль. Тогда мой привычный мир перестал быть прежним.
Слишком резко, неожиданно и быстро.
Я не ожидала такого поворота событий в жизни. Обучаясь в НИШ, я вырисовывала определенные планы на будущее. Представляла, как успешно окончу школу и поступлю в университет за рубежом. Всё это перестало иметь смысл, когда я сидела на заднем сидении машины после приёма у врача, и слушала родителей, пытающихся собраться и объяснить мне, что всё должно быть хорошо. Я находилась в апатии.
Начались длинные и не совсем приятные обследования. Пропускала школу и всевозможные экзамены. Меня направляли на осмотр в МРТ, к разным специалистам по УЗИ. Каждый врач имел свои предположения, точного диагноза так и не определили. Было ясно одно — это нужно решать операционным путем, потому что опухоль уже очень крепко засела в органе. Сказали, что ей уже около полугода. Самое странное — за все шесть месяцев я никогда не чувствовала болей или дискомфорта. Не было даже симптомов, которые могли бы предупреждать о существовании огромного пузыря в моём теле.
В феврале мне удалили опухоль и отправили её на изучение в гистологию. Помню, как поздним вечером пятницы родители сообщили о результатах. На них не было лица. Полное онкологическое подтверждение. Вся моя опухоль состояла из сплошных опасных раковых клеток. Это было ударом для всей нашей семьи. Мы никогда не сталкивались с подобным. Было пролито немало слёз, но именно в тот вечер я пообещала себе и родителям, что непременно поправлюсь.
Моё увлекательное лечение проходило в стенах Национального Научного Медицинского центра Материнства и Детства, а именно в четвертом отделении онкологии. Я считаю, что мне очень повезло с онкологом Арманом Максутовичем. В силу своей профессии, он достаточно хладнокровен в работе, но очень добр к пациентам.
Мы мгновенно нашли общий язык. Благодаря ему, я воспринимала лечение как какое-то временное путешествие, в конце которого обязательно должна вернуться домой счастливой и здоровой. Но с самого начала было сложно поставить точный диагноз.
Я всегда верила в материнский инстинкт, а маме на тот момент было неспокойно, и она решила отправить ткани моей опухоли на изучение в Москву. Врачи подтвердили совсем другой диагноз. Мы узнали, что у меня довольно редкое заболевание. Когда начала искать дополнительную информацию о своей болезни, была шокирована.
Всего 4-5% людей во всем мире имели данный диагноз. Узнав это, я почувствовала себя неудачницей.
Мне было тяжело принять тот факт, что я входила в список этих людей. Помню, как ночами не могла уснуть, не понимая, почему это коснулось именно меня. Даже сегодня врачи не могут назвать точных факторов, которые провоцируют развитие рака у большинства людей. Это не может не огорчать.
Я очень рада, что период болезни случился со мной в 16 лет, ведь я лежала в детской онкологии. В сравнении с отделением для взрослых в моём всегда было шумно и весело. Тут ты не чувствуешь себя обделенным или каким-то другим. Все мы лысые детки, которые здесь с одной целью — победить рак. Добрые и чуткие медсестры, психологи и врачи активно занимались со всеми ребятами, не позволяя нам унывать.
Играясь с малышами, начала переосмысливать жизнь. Пришло и понимание, что рак — это какая-то лотерея. Малыши, которые лежали вместе со мной, не заслуживали такого детства. Поэтому я старалась уделять время каждому, стараясь украсить однообразные дни в палате.
Невозможно не подчеркнуть то, насколько крепкими стали мои отношения с мамой. В связи со своей профессией она очень строгая женщина, и между нами всегда была яркая граница «мать и дочь». Находясь с ней месяцами в одной палате, не раз задумывалась, что же сложнее — проходить через эту боль и испытания самой или наблюдать, как борется твой ребенок?
Во время химии ты один на один с болезнью, и словно никто не может тебе помочь. Я же благодарна опыту за то, что для меня мама раскрылась очень сильной, удивительной и вдохновляющей женщиной. Я ее очень люблю и горжусь ей. Мы стали настоящими подругами, которые теперь понимают друг друга с полуслова.
К первой химиотерапии врач готовил меня морально. Находясь в больнице месяцами рядом с людьми, у которых ситуация была гораздо хуже, я осознала для себя, что рак — это гражданская война. Она царствует на окопах наших собственных клеток. Это яд, запущенный изнутри и безжалостно истребляющий живую ткань.
Первые ощущения при похождении химиотерапии меня поразили. По моим венам словно тёк эликсир, придающий мне нечеловеческие способности.
Химия заострила все рецепторы: я чувствовала малейшие запахи в 10-15 метрах от меня, будь это абрикосовый сок в десятой палате или ириска во рту малышки в детской комнате.
Я чувствовала иные вкусы воды и той же обыденной еды. Слышала четко то, что раньше не могла. За это мой одногруппник и хороший друг назвал меня SuperGirlAlmina. Он один из первых, в чьих глазах я была не просто собой, а настоящим борцом за жизнь. Ведь этому городу нужен был свой герой!
На третьи сутки химиотерапии, примерно в три часа ночи, я с огромным штативом и пачками жидкости направилась в уборную. Как только вышла, мне резко стало плохо. С меня слетел штатив и я упала в обморок. Химия начала вытекать. Падала я настолько тихо, что практически никто ничего не заметил. Как рассказывала мама, в этот момент ей снилось, что я ее зову. Она проснулась, увидела меня, испугалась и вызвала врачей.
Знаете фильмы об онкобольных, в которых показывают, как заглушается звук, мелькает свет, темнеет в глазах? Все то же самое происходит с нами в реальности. Чувствовала себя персонажем кино. Я только и ждала, когда все это закончится.
Спустя пару суток, я познала всю мощь химии в моем теле. Это болезненно, мучительно и невыносимо. С каждым разом ты теряешь контроль над своим телом: не можешь есть, пить, спать. Тело объявляет недельные голодовки. Организм просто не способен выполнять свои функции.
В такие моменты я невольно наводила себя на мысли, что некоторые люди понятия не имеют, какие же они счастливчики. Многие не осознают, каково это — каждый раз в страхе, стиснув зубы, лежать на операционном столе и чувствовать, как устанавливают толстую трубку катетера буквально в сердце и без общего наркоза.
Каково это — дрожать при виде еды, которую ты не можешь съесть вот уже пятые сутки. Каково это — когда даже воду организм отказывается принимать. Каково видеть слёзы детей, которым трубки проводили через ноздри, чтобы хоть как-то питать их тело.
Из-за всего этого мама очень переживала и отказывалась продолжать химиотерапию. Она испугалась реакции моего организма. Я ослабела и не могла вставать. В раннее утро того же дня приехал онколог и убедил ее в обратном. Это было жизненно необходимо, говорил он.
После каждой промывки химии врачи отправляют нас домой на десять дней. Считается, что стены дома лечат: у ребенка появляется аппетит и настроение. За эти десять дней мы должны восстановить все показатели — лейкоциты, тромбоциты и многие другие, потому что химия убивает как здоровые, так и плохие клетки. После процедур, конечно, все показатели у меня были на нуле. Уже дома сильно начали выпадать волосы. Так как все происходило зимой, мои куртка и шапка все время были в волосах. Это была жуткая картина, мне не хотелось продолжать наблюдать за этим. Мама тогда постригла меня под каре, а убирать волосы полностью планировали только после второй химиотерапии. Но из-за сильной потери волос, я воспринимала все спокойно, и понимала, что уже пора.
Мама подготовила в ванной все как положено — бритву, тазик с водой. Я хотела поскорее избавиться от волос.
Вначале выглядела как какой-то панк-рокер: сзади еще были волосы, а спереди — лысина. Я смотрела на своё новое отражение в зеркале, подступали слёзы, но я не плакала. С потерей волос я словно обрела какую-то силу.
В самые тяжелые периоды жизни я считала, что важно присутствие самоиронии. В больнице меня не раз спасал черный юмор. Почему? А вы попробуйте не сойти с ума от той больничной рутины в четырех стенах, пропитанных медикаментами и спиртом. Трудно искать позитив, когда чувствуешь себя бессильным.
К счастью, в отделении я познакомилась с Маргаритой. Она была старше меня на год. Маргарита была тем героем из фильма, который рассказывает все неизвестное о больнице и досконально знает историю каждого пациента. С ней делили одну палату, еду и ту самую боль, которую понимали только мы.
«Интересно, а когда лысые люди умываются, насколько далеко они заходят?» — я всё еще не могу забыть эту шутку. Для нас она была очень правдивой. Умывая лицо, получалось так, что я мыла всю голову. В такие смешные моменты забывали обо всём плохом.
Вторая и третья химиотерапии дались мне очень болезненно. Врачи сообщили, что опухоли больше нет. Но одновременно я узнала о потере важного органа, вместе с которым потеряла и силы на выздоровление. Каждое утро начиналось с мольбы о том, чтобы этот день прошел легче, чем предыдущий.
Переживала настоящую психологическую пытку. В голове я визуализировала исчезновение опухоли и раковых клеток. Мне хотелось слушать себя и своё тело. Никогда до этого не чувствовала подобного дикого желания выйти за стены больницы, чтобы по-новому вдохнуть свежий воздух, почувствовать нежное касание ветра или просто пройтись по улице. В конце концов начать ценить эту чудесную жизнь. Без боли как бы мы познали радость?
Я — это отражение моих мыслей. То, как я ими управляю способно либо защитить меня, либо уничтожить. Ни один препарат не принесет нужного эффекта и не вылечит нас, если мы сами по-настоящему не настроимся на выздоровление.
Я представляла день, когда выйду из отделения победительницей. Мой онколог всегда твердил, что мысли материализуются, главное — найти к ним верный подход.
Пройдя определенный этап лечения, я приняла болезнь как свою уникальность и подарок. То, что опухоли во мне больше не было, очень сильно мотивировало. Я ждала момента, когда вернусь в нормальную жизнь и заживу по-новому.
Из-за таких огромных изменений я пыталась снова найти себя и понять, над чем нужно работать теперь. Хотелось вернуться в моменты, когда чувствовала себя уверенной, знала чего хочу от жизни. Раньше всегда стремилась к независимости и самодостаточности. После болезни хотелось лишь заниматься любимыми вещами.
Записалась на курс французского языка, проводила больше времени с близкими, даже писала песни. Друзья подарили укулеле, а от больницы на день рождения я получила синтезатор. С каждый днем открывала новую себя.
Но вкус победы я ощутила не сразу после выписки из больницы, а одним утром, когда наконец приняла себя: полностью и безвозвратно.
Это случилось утром 31 мая. Дома все спали, а комната была переполнена солнечным светом. Я смотрела на себя бледную, худую, без бровей и волос, но чувствовала себя такой красивой. Я понимала, что мне нравится каждый сантиметр той девушки, что я вижу перед собой. Страх стал ей чужд. Никакой наивности, слабости, неполноценности.
Вся моя жизнь показалась мне такой красивой, свою историю признала прекрасной и во всем видела любовь. Я начала создавать в себе то, чего мне, наверное, не хватало. Я закрыла главу болезни и начала жить.
Планы на будущее у меня большие. Хотела учиться в Назарбаев Университете, но родители посчитали, что загруженный режим учебы может мне навредить.
Сейчас учусь на факультете иностранных языков в Евразийском Национальном университете им. Л.Н. Гумилёва. Так как нахожусь в стадии ремиссии, я всё ещё занимаюсь своим здоровьем. Наряду с этим, посещаю курсы английского, хочу сдать IELTS и планирую полететь за рубеж по академической мобильности. Также работаю над интересным проектом, о котором рассказать пока что не могу.
Моя история подтолкнула меня на резкое взросление. Подростком мне было нелегко формировать себя как личность в тех жестких обстоятельствах. Но сегодня я понимаю, что без этого я бы никогда не обрела нынешнюю себя. Хочется, чтобы каждый человек был бдителен по отношению к своему здоровью.
Когда мне диагностировали рак, у меня словно выбили землю из-под ног. С тех пор встав твёрдо на ноги, я смело бегу по жизни. И теперь не знаю, как остановиться.
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
