Мама Томирис Байсафа: «Суд еще предстоит»

3 мая 2018 года в Москве после падения с высоты скончалась казахстанская студентка МГИМО Томирис Байсафа. На годовщине в столице собралось более 3000 человек.

Жанна Ахметова, мама Томирис, продолжает борьбу в суде. 

---

— После случившейся трагедии о вас очень много говорили и писали в новостях? Отразилось ли это на вас?

Я всегда была ответственной, поэтому ответственность меня никогда не пугала.

Помню, как мы летели через Санкт-Петербург в Москву к Томпи, а когда включили телефоны там было 236 сообщений и звонков. Вижу, что родители в том числе. Никак не ожидала, потому что вылетая из Астаны, никто не знал, да и в голове не укладывается, ведь это очень личное. Когда видео набирает 190 тысяч просмотров, то приходит осознание, что моя история касается кого-то еще. Каждый проникся, прислушался и прожил со мной эти мгновения.

— Почувствовали поддержку?

Многие думают, что в нашем менталитете присутствует равнодушие. А вот мой случай как раз о другом, я бы хотела сказать каждому человеку «спасибо». Спасибо за веру в меня и в то, что это не суицид.

Мы все объемные. Сразу чувствуешь «не своего» человека, правда ведь? Обмениваешься информацией и понимаешь, что уже не лезет, разные платформы. В сочувствии ведь тоже есть интеллект: некоторые молча могут нести громкое сопереживание, а кто-то рыдает навзрыд, но при этом не чувствует ничего. После трагедии я подумала о том, что надо быть интеллигентной мамой: писать письма, обращаться в инстанции, разговаривать со следователями.

— Вы пригласили на прощание с Томирис семью Муртузали Меджидова?

Да, конечно. Я понимала, что Томпи дружила с ним, ей было бы приятно, если он с ней попрощается. Это степень интеллигентности. Я имела право выражать свое горе, могла кричать и плакать со всей силы, но я уже была не одна. Теперь я представляла нашу страну.

— Суд еще предстоит?

Суд будет и дело идет. Передали уже четвертому следователю. Дело затягивают настолько, что плохо даже мне. Но я не устаю. Два месяца главного свидетеля везли на допрос. Конечно, он уже подготовлен, у него очень твердая позиция и он говорит исключительно заученными фразами. Даже следователи не отрицают этого факта.

— Расскажите подробнее о деле? Как оно продвигается?

Если по порядку, то сначала мы попали в районный суд. Конечно, меня это не устроило. Нас перевели в городской, меня это тоже не устроило. Теперь мы в Верховном Суде России. Мы наняли адвоката за большие деньги. Важно понимать, что деньги ничего не решат, если я сама не буду двигать это дело.

Вначале нам направили юного следователя с маленьким опытом работы, он упустил всевозможные детали, что теперь нынешним следователям очень сложно восстановить всю цепочку происшествия.

Еще я пишу во все инстанции о том, что запись с камер неполная или обрезанная. Как потерпевшая могу следить за всем процессом. Скорее всего, будем отправлять запись с камер на экспертизу. А что еще? Год прошел. Сражаюсь и не сдаюсь.

Была ситуация, когда мне позвонили люди, охраняющие семью Меджидовых. Они электронным голосом сообщили, что хорошо их охраняют и не надо предпринимать что-то в их сторону и тратить денег. Но по-человечески сказали о том, что понимают меня, поддерживают, а в остальном — это их работа.

Есть законы официальные, хитрые и продуманные, а есть законы человеческие, такие простые и правильные. Упрощенные правила, когда люди звонят. Ваш друг провинился сильно, приходит и говорит, что не прав. Вот легче, правда? Отпускаешь внутри, правда? Из семьи Меджидовых никто мне не звонил.

— Государство оказало вам поддержку?

Когда приземлились в Москве, то нас встретил помощник консула и пресс-секретарь. Нам сообщили, что уже были проделаны операции и удалена почка. Хотела бы что-то доброе сказать, но реальная помощь не была оказана. В консульство я ходила за справкой, зарегистрироваться и прочее.

— Как вам удается держаться? Где вы берете силы? 

Не могу сказать, что у меня есть силы и я хорошо держусь. У меня горе. И горе не только потому, что умерла моя дочь. Я бы горевала даже если она была соседской девочкой. Я Дениса знать не знала и его маму тоже, но горевала за них страшно, потому что хороший мальчишка.

Во всем есть отражение. Мы видим энергию по-разному. Чувствуем сноба или злых людей. Я о Томпи говорю как о человечке. Она очень сильная. Несмотря на молодость невероятно мудрая и сильная. Мы из простой семьи и с нами случалось всякое. Мы многое вместе прошли, она меня учила, понимаете? Она была большим человеком для меня.

Вы не подумайте, я социальный человек. Каждый день разговариваю с людьми, веду проекты. Этой весной съездила на учебу в Милан. Поняла, что давно собой не занималась. Томпи всегда говорила мне съездить на учебу. А я хочу быть сильной. Хочу быть профессионалом своего дела.

Уверена, что моя беда надоест даже самым близким друзьям. Если я буду вечно страдать, то меня утешат один раз, пятнадцать раз, в сотый раз. А когда-нибудь мне скажут: «Жанна, соберись уже!».

Хочу, чтобы моя младшая дочь росла с матерью, которая продолжает нести ответственность за семью и способна о ней заботиться. Однажды она написала письмо, где благодарит меня за то, что я продолжаю жить и до сих пор с ней. Теперь мы обе учимся понимать друг друга и больше говорить. Раньше Томпи была для нас своеобразным буфером.

Хотелось бы половину ответственности с себя сбросить, но я не умею жить иначе. В нашем обществе высокий уровень недосказанности и обид из прошлого. Мы все кому-то должны: по-казахски, по-мужски, по-человечески. Уверена, ваше поколение будет здоровее моего. А ваши дети — еще счастливее.

— Вы говорите, что вам много пишут, советуются или просят помощи. Что вы им отвечаете?

Пишите, учитесь и читайте. До трагедии я не знала о существовании многих организаций, к которым обращалась. Дома лежит множество книг, включая закон РФ, пришлось все это изучить, чтобы отстаивать это дело.

Узнала, что Муртузали Меджидов собирается поступать на магистратуру. Написала в МГИМО, что у меня есть на руках переписки о том, как он закрывал сессии. Они прислушались.

Нужно проделать огромную психологическую работу над собой. Ни один психолог, нутрициолог, нумеролог не вытащат вас, пока вы сами не возьметесь за это. Нужно быть ответственным за себя, семью, коллег и партнеров.

Чем старше становлюсь, тем больше принимаю традиции и ценности нашего народа. Вот раньше казалось, что мама несет бред. А сейчас саркыт приносят, вкусно ведь? 

Когда моя мама умерла, я хотела, чтобы 40 дней не заканчивались. Я только сейчас поняла, что все традиции очень важные и продуманные: только началась подготовка к похоронам, а уже 7 дней прошло, потом и 40, а ты вроде уже на ногах. Эти традиции будто созданы, чтобы жить и двигаться на автомате. Готовишь и ешь много, потому что внутри пусто. Все эти вкусные лепешки и бешбармаки.

Вот эти первые дни вытягивают тебя. Дальше в ритме работа, семья и рутина. А потом странно сдаваться.