Интервью носит анонимный характер. Имена героев, как и возраст, изменены в целях личной безопасности.
Мои посещения в детские дома начались четыре года назад, когда подруга предложила впервые посетить детей и привезти им каких-нибудь фруктов. С этих пор начала постоянно посещать деток и, соответственно, общаться с сотрудниками, работающими там.
Детские дома, в целом, выглядят как детсады, вот только этих детей вечером никто не заберет домой.
В одном из разговоров с воспитателями детдома услышала, что к ним должен поступить 11-летний мальчик Павел. Его отец погиб, а мать беспробудно пила, так что не могла заниматься ребенком.
История достаточно тяжелая: Мама Паши — алкоголичка, а отец был наркоманом, официально они не женаты, так что ребенок оформлен исключительно на маму. К тому же, когда отца насмерть сбила машина, обнаружили, что у него нет никаких документов, даже удостоверения личности — так он скрывался от армии.
У отца осталась мама, бабушка Паши, которая не страдает никакими расстройствами, но не может содержать ребенка из-за мизерной пенсии. Его решили определить в детский дом, но не успели, потому что я перехватила его к себе, став официальным опекуном.
До того, как стать опекуном, начала постепенно знакомиться с ним. Виделись, играли на детских площадках, обедали, выбирали вместе новые вещи. Помню, как мы пошли подбирать зимнюю куртку, примеряли разные фасоны, и он сказал: «А может возьмем побольше? Чтобы мне она была впору на несколько лет вперед». Ему до этого никогда не покупали вещи согласно его нынешнему размеру.
Затем мы выбирали новые кроссовки. Когда он снял старую обувь, то я просмотрела размер ноги — 31, и попросила консультанта принести такой же, но когда он их примерял, то оказалось, что у него 34 размер. То есть, он поджимал пальцы и ходил так несколько лет. Маме было все равно, а бабушке он ничего не рассказывал, не хотел расстраивать, потому что знал, что у нее нет денег на покупки. У него никогда не было телефона, самоката, велосипеда — то, что есть почти у каждого ребенка.
Когда он жил с родителями, то всегда ел макароны и окорочка, потому что их можно купить оптом — на другое денег не хватало.
Сначала мне было тяжело выстраивать коммуникацию, ведь он был очень пугливым и стеснительным подростком. Я элементарно не понимала как о нем заботиться, учитывая то, что он уже и не такой маленький, но в то же время мы с мужем и не знали среду, в которой он рос — каких правил гигиены придерживается, чему обучен, что знает, а что нет.
Первое время он был очень робок и молчалив. За все говорил спасибо и бесконечно извинялся. Когда впервые зашел в нашу новую квартиру, сказал: «Я не знал, что такие большие дома существуют», а у нас обычная четырехкомнатная квартира. Словом, он был ребенком, который ничего не видел в жизни — ни гаджетов, ни одежды, ни вкусной еды.
Совсем недавно предложила купить ему приставку Sony Playstation, на что он ответил: «Ты что, мы же так сломаем телевизор!». Его ровесники уже полноценные подростки, а он как малый ребенок, потому что не знаком с теми вещами, с которыми сталкивается ребенок в обычной семье. А в то же время, он за свою жизнь увидел столько, сколько и взрослые не выдерживают.
Я никогда не говорю, что весь этот процесс легок, напротив, было очень тяжело находить точки взаимодействия, но меня спасло в тот момент то, что он очень подружился с нашей собакой — играл и гулял с ней. Через нее мы и нашли контакт друг с другом. Летом он ходил все время какой-то загруженный, а недавно подошел ко мне и рассказал, что оказывается впервые влюбился, поделился переживаниями. Бывает тяжко, особенно сейчас, когда он проходит через пубертатный период, но я знаю, что все приходит постепенно.
Первое время, когда только узнала об истории, пыталась помочь маме Паши и ложила ее на лечение в наркодиспансер. Она провела там три месяца, а в первый день своего выхода сразу напилась. Врачи поставили страшный диагноз с которым невозможно долго прожить, но ей, похоже, все равно.
Когда я пыталась ее вразумить аргументами о том, что это ее ребенок, она сказала: «Я свое отняньчила, теперь твоя очередь».
Правда непонятно, в какой момент я, абсолютно незнакомая женщина, встала в очередь, но коль моя — хорошо, буду выполнять с радостью. Я позволяю разговаривать им по телефону, но она редко звонит, и только когда напьется. Прошлым летом я хотела отправить Пашу в детский лагерь, уже оплатила ему путевку, он должен был поехать туда с сыном моей подруги, но начались проблемы с мамой.
Для того, чтобы его приняли, нужно было предоставить свидетельство о рождении и медицинские справки, но она отказалась мне их выдавать. Я умоляла ее, а она говорила: «Он не поедет никуда, пусть сидит во дворе весь день», на мои высказывания о том, какое ей дело где он будет, повторяла: «Когда вырастет и заработает, тогда поедет, если станет человеком». «Если» — она даже ставила под сомнение то, что он вырастет нормальным.
На Пашу это очень сильно влияло, он то отказывался от лагеря, то соглашался, не решаясь противиться матери. Потом бабушка смогла передать мне документы и мы вдвоем уговорили его поехать. После этого случая я больше не поддерживаю связь с его мамой. Знаю, что она уже нашла себе нового мужчину, а на собственного ребенка ей абсолютно наплевать.
Недавно в пьяном угаре звонила Паше и рассказала, что ей подарили новый телефон. О нем ничего не спросила. Она как-то даже просила его взять у меня деньги для нее, мотивируя тем, что я не откажу ему — мне в этом признался Паша. Я думаю, что скоро постараюсь полностью исключить их общение, потому что она очень плохо на него влияет.
Просто представьте, звонит своему ребенку абсолютно пьяная и начинает рассказывать о том, как ей плохо. Он старается не показывать, но вижу по нему, что он очень переживает после каждого разговора и замыкается в себе.
Многие мои знакомые и друзья не понимали зачем я иду на это, ведь Паша мог оказаться нездоровым, по их мнению, ребенком. Но у меня был только один страх, связанный с тем, что он уже взрослый, а значит, сложнее будет налаживать отношения.
Муж очень поддержал меня в тот момент. Не могу, конечно, сказать о том, что он принял его как родного ребенка, но он является отличной ролевой моделью для Паши. Они всегда выезжают на рыбалку или в горы вдвоем, проводят время вместе, муж дает ему наставления по учебе и развитию, учит самостоятельности. Он очень понимающе относиться ко всему, хотя было множество проблем пока я оформляла опеку, включая пьяные выпады мамы. Сейчас прошу мужа даже не выпивать пиво при Паше, чтобы он больше не видел никакого алкоголя в своей жизни.
Я принимаю его как своего ребенка. Отношусь к нему точно также, как и к своей четырехлетней дочке, правда переживаю за него даже сильнее. Внимание уделяю всем одинаково, но стараюсь при этом баловать его постепенно, хотя хочется подарить сразу все. После его появления наша жизнь кардинально изменилась — поменялось отношение ко всему, включая финансовые средства.
Больше не хочется тратить деньги на рестораны, кафе, дорогие поездки и одежду. Зачем, если ты можешь потратить эту сумму на помощь?
Думаю, что моя главная цель — воспитать из него хорошего и успешного человека после того, что он пережил. Я знаю, что Паша очень благодарен моему появлению в его жизни, и это дает мне огромную силу. Очень хочется, чтобы ни один ребенок больше не видел такого.
До сих пор каждый день задаюсь вопросом о том, почему же женщины, подобные его матери, продолжают рожать? Многие ведь годами мечтают о детях, но по каким-то причинам не могут их завести, а другие, кто нисколько не ценит детей и не заботиться о них, рожает постоянно. Мне кажется, что даже кошки лучше относятся к своим котятам.
Сейчас Паша живет на два дома — то со мной, то с бабушкой. Мама его отца абсолютно здоровая женщина, которая очень любит и переживает за своего внука, но не может содержать его. Я помогаю ей финансово, потому что знаю, что она не проживет на пенсию. В те дни, когда он остается у нее, она отправляет мне полный отчет, вплоть до того, в какой одежде он выходит на улицу — это для моего же спокойствия.
Когда мы обедаем или ужинаем где-то, Паша всегда просит, чтобы мы отвезли еду бабушке. Понимает, что она не в состоянии позволить себе то, что сейчас есть у него.
Еще он очень часто вспоминает папу и сильно скучает по нему. Видимо отец, хоть и был наркоманом, проводил с ним больше времени, чем мама.
Часто говорит о том, как его папа катался на мопеде или покупал ему какой-то газированный напиток, при этом рассказывает так, будто такая покупка удивительный сюрприз. Даже когда я закидываю ему баланс на телефон, что является моим обязательством, он благодарит меня так, словно совершила для него что-то невероятное.
Я не хочу менять его жизнь агрессивным способом и переворачивать все вверх дном, поэтому ввожу что-либо постепенно. Он продолжает ходить в прежнюю школу, потому что там учатся его друзья и учителя знакомы со всеми аспектами его прежней жизни. Никто из них не дает поблажек по учебе, но не позволяет информации распространиться, ведь он может стать жертвой насмешек. Не знаю как он до этого ходил в школу, думаю, что основным — формой и канцелярией, его обеспечивал папа, пока еще был жив. Не могу говорить и об успехах в учебе, ведь мы перекатываемся с тройки на четверку, но стремиться есть куда, поэтому активно занимаемся английским и математикой.
Он сейчас как губка, впитывает информацию моментально, поэтому стараюсь давать ему исключительно хороший пример для подражания и записывать на различные кружки. Искренне верю в то, что он вырастет таким, каким мы воспитываем его сейчас. Не боюсь никаких генетических заболеваний, наверное, по большей части не верю в них, тем более он абсолютно здоров по всем показателям, только внешне выглядит младше сверстников.
В будущем я бы очень хотела усыновить или удочерить ребенка из детского дома, но хотя бы годовалого. Хочу воспитать сама, чтобы прошлое не было ограничено страшными воспоминаниями. Больше всего в этом процессе пугает то, что ребенок бы узнал о том, что я не биологическая мама, и может, его любовь могла бы разделиться. В случае с Павлом говорить ни о чем, конечно, уже не приходится, ведь он помнит абсолютно все. Стараемся справляться с тем, что есть сейчас, но будь он маленьким, думаю, не рассказала бы ему правду, или же серьезно поговорила об этом только после подросткового возраста, когда он уже сможет воспринимать это нормально.
Когда только рассказывала друзьям и близким о том, что собираюсь стать опекуном, многие искренне не понимали меня, спрашивая: «Тебе заняться нечем?». Я отшучивалась, говорила, что это баллы к моей карме, вдруг пройду в рай без очереди. Если же относиться к этому серьезно, то можно заметить, что в нашем менталитете привычно обращать внимание на мнение родственников и даже незнакомых людей.
Наше общество старается выстраивать свою жизнь так, чтобы было комфортно всем, а не им, в этом и проблема.
До опекунства общество не принимало мою помощь животным, ведь я постоянно помогаю приютам, кормлю бродячих кошек и собак, отвожу сбитых животным в ветклиники, а после опекунства стали не понимать и этот поступок. Все спрашивают: «Зачем тратить столько денег на приюты? А на детей, если они даже не твои?», но в чем смысл жить в свое удовольствие, не отказывать себе ни в чем, если при этом есть множество нуждающихся в абсолютно бытовых вещах?
Я знаю как живут малообеспеченные семьи, поэтому не могу пройти мимо. К тому же, если нам дают возможность зарабатывать и получать, то почему мы копим это, а не отдаем?
Когда мы помогаем кому-то, пусть и малому количеству, то жизнь обретает совершенно иной уровень и смысл.
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
