Казахские феминистки о лифчиках, легализации проституции и женском теле

«Женщин бьют, насилуют, убивают, и всем все равно, но не нам»

Карина, студентка-переводчица, марксистская феминистка:

Раньше я была неуверенной в себе, чувствовала, что даже в семье мое слово весит гораздо меньше, чем слово моего брата. А феминизм воспринимала достаточно поверхностно, но даже это немногое меня вдохновляло. Мои взгляды оформились окончательно, только когда я углубилась в чтение марксистской литературы.

Мы живем в обществе, которое много лет назад сформировалось на основе частной собственности. Только в начале XX века женщины стали активно принимать участие в социальных движениях, а до этого они были, грубо говоря, собственностью своих мужей. С начала движения социалистов женщина начала приобретать роль участницы производства, государственного правления, политики – позицию человека.

Капиталистическая система эксплуатирует женщин гораздо больше, чем мужчин: при равных условиях труда женщина обычно меньше зарабатывает, а после работы за деньги, должна выполнять еще всю работу по дому.

Женское тело – товар, реклама, предмет обмена – девочек в семьях даже воспитывают по-другому, чтобы повыгоднее выдать замуж.  

Когда создавался KazFem, своими мероприятиями, журналом и существованием мы хотели показать, что в Казахстане все еще есть феминизм. Женщин бьют, насилуют, убивают, и всем все равно, но не нам.

Я против легализации проституции. Считаю, что с ней нужно бороться путем криминализации клиента. Легалайз – это система законопроектов, которые легализуют не только саму проституцию, но и сутенерство, владение борделями, всю индустрию и, по сути, развязывают руки тем, кому это выгодно. А криминализация клиента декриминализует действия вовлеченных в проституцию женщин, но все ответственные за создание индустрии будут караться по закону.

Я использую феминитивы, то есть добавляю окончание «ка» в названиях профессий мужского рода. Мы часто слышим слово «астронавт», но почти никогда «астронавтка», потому что в то время женщинам попросту нельзя было заниматься наукой. Сейчас это уже неактуально, а язык остался прежним, это неправильно.

В русском языке мы часто слышим слова «учительница», «кухарка», «уборщица», но почему-то совсем не слышим «инженерка», «профессорка» и «авторка». Это дает пищу для размышлений.

KazFem – это исключительно женское движение, мы не приемлем участие мужчин в наших обсуждениях. Есть мужчины про-феминисты, они молодцы, читают книжки, но когда дело доходит до работы, они любят перебивать, считать свое мнение выше, многие вещи они просто не способны прочувствовать и понять в силу своего гендера. С другими феминистскими организациями мы расходимся во мнениях по вопросу легализации проституции и по вопросам финансирования.

---

«Я исправно носила неудобную обувь, мало ела и даже всерьез рассматривала вероятность замужества»

Вероника, иллюстраторка, радикальная феминистка:

Я росла в женском окружении: бабушки одновременно с заботой давали мне максимум свободы, а мама, которую я редко видела до начальной школы, много работала и всегда говорила, что нет ничего хуже, чем зависеть от кого-либо. 

В подростковом возрасте череда комментариев о том, как я выгляжу и как должна выглядеть, спровоцировала период самокопаний и желания стать «правильной девушкой». Я исправно носила неудобную обувь, мало ела и даже всерьез рассматривала вероятность замужества. Казалось, что я проживаю не свою жизнь, а отыгрываю готовый сценарий, и это способствовало затяжной апатии. 

Подобные социальные требования вызывали во мне протест. По мере углубления в изучение феминистской теории я поняла, что именно меня угнетает: 

Невозможно быть свободной в обществе, в котором несвободны другие, в котором существуют предрассудки и жестко разграниченные социальные роли, завязанные на гендерном признаке.

Спасительным кругом оказалась книга «Миф о красоте» Наоми Вульф. Авторка раскрывает тему социально сконструированного образа «женственности», его взаимосвязи с иерархией власти и распределением ролей в обществе. Быть скромнее, выглядеть женственно, не говорить на «неудобные» темы, игнорировать свои желания и потребности, видеть счастье и самоцель в браке и материнстве – совсем не то, чего мне хочется от жизни.

Вульф вернула мне желание творить и развиваться как личность. Теперь я могу уйти с головой в любимую работу или заниматься активистской деятельностью, участвуя в акциях и пикетах, а могу все выходные жевать джанк-фуд и валяться в пижаме.

Одна из идей феминизма – вернуть контроль над собственной жизнью и телом, на которые посягают институты «традиционных ценностей» и «духовности».

К радикальному феминизму я пришла не сразу. Первые полгода участия в оффлайн-активизме я провела в смешанном коллективе. Но почему-то из всех женщин, участвующих в работе, говорили только единицы, и даже их голоса терялись в череде менсплейнинга и доминирующего мужского мнения. Мне захотелось находиться в коллективе, в котором взаимоотношения строились бы на принципах взаимоуважения и заинтересованности – такой коллектив должен быть исключительно женским, я считаю. 

В итоге родился KazFem – платформа для изучения и развития феминистской теории исключительно для девушек и женщин. Самой успешной стала наша акция «За стеной» на Арбате. Стена из самодельных кирпичей символизировала реакцию общества на ситуации домашнего насилия – замалчивание, игнорирование, «сама виновата» и «бьет – значит любит». Это мешает формированию правильного мнения о домашнем насилии как о преступлении, несмотря на то, что по этой причине ежегодно в Казахстане регистрируется около 500 смертей.

Радикальный феминизм окружен домыслами не только вне феминистского сообщества, но и внутри него.

Движение зародилось в Америке в 70-х годах под девизом «Личное – это политическое» («personal is political»). Основную проблему радикальные видят в патриархате, в котором сформировалась иерархия – классовая, расовая, экономическая и социальная. Политические проблемы женщин как класса патриархальная система называет личными проблемами отдельных женщин, но это все же политические проблемы, которые, мы считаем, должны решаться политическими же действиями. Либеральный путь здесь бессилен.

---

«Многие люди пытаются свести понятие феминизма к борьбе за право не брить подмышки»

Олеся, графический дизайнер, анархо-феминистка:

В феминизм я пришла через анархизм, поэтому я анархо-феминистка. На постсоветском пространстве для многих людей анархизм – это куча агрессивных подростков, которые только и делают, что пьют и протестуют, сами не осознавая против чего. На самом деле анархизм – это серьезное политическое и философское учение, взявшее начало в середине XIX века. И только в последнее десятилетие анархизм тесно переплелся с музыкой панк-рок.

Ни одна другая субкультура не связана с политикой так тесно, как панк-рок. 

Анархизм, как и марксизм, стремится к безгосударственному, бесклассовому обществу – к равноправию. Некоторые теоретики считают, что когда исчезнут классы, государство и частная собственность, равенство полов наступит само собой. Но феминистки говорят о том, что, во-первых, положение женщин можно улучшить уже сейчас при капиталистическом обществе, а во-вторых, если смиренно ждать равенства, оно может так и не наступить. Эти идеи и объединяет в себе движение «анархо-феминизм». 

В Казахстане мало анархо-феминисток, а в России и Украине это движение довольно сильно распространено.

Либеральный феминизм мне не близок, потому что он учитывает только интересы женщин среднего и высшего классов, не заботясь об интересах женщин рабочего класса и женщин из стран третьего мира. Он рассчитан на европейских женщин среднего класса. Плюс либерального феминизма в том, что он многого добился на законодательном уровне, но в долгосрочной перспективе система остается той же – патриархальной. Это улучшения, которые не несут глобальных изменений и поддерживают существующую капиталистическую систему.

Моя первая публичная акция состоялась во время сектантского мероприятия писательницы-шарлатанки Ольги Валяевой. Через псевдоведические идеи она предлагает женщинам раскрыть свою женственность и посвятить себя служению мужу и семье. Мы считаем, что это очень деструктивные идеи, которые предлагают женщинам отказаться от карьеры, работы и вернуться к традиционной патриархальной роли коврика для ног. У них проходил марафон женственности на Арбате, последовательницы Валяевой были в красивых юбках и раздавали цветы прохожим.

Мы раздавали свои листовки, объясняя, что женственность это всего лишь социальный конструкт, и что не обязательно носить юбку и венок на голове, чтобы быть женщиной.

Чтобы понять анархо-феминизм, нужно начать с основ анархизма и марксизма – Энгельс, Кропоткин, Бакунин, обязательно почитать про Эмму Гольдман и испанских анархисток времен гражданской войны. Из современных авторок, я бы советовала почитать питерскую феминистку Марию Рахманинову, ее статьи и книгу «Женщина как тело». 

Рассматривая гендерные проблемы, нужно понимать, что есть базис – это экономика. А социальные отношения – надстройка.

В Казахстане экономическое положение женщин в сельской местности плачевно. Экономическая зависимость от мужа порождает насилие, зависимость психологическую и бесправие. Очень плохо развито законодательство в сфере прав женщин. Есть закон о бытовом насилии, но он не работает – нет кризисных центров с шелтерами, и женщинам некуда обратиться, в госорганах работает слишком маленький процент женщин, недостаточно сексуального образования и многое другое. 

Многие люди пытаются опошлить понятие феминизма и свести к борьбе за право не брить подмышки. Все от того, что какие-то недопонимающие люди тоже называют себя феминистками. Точно так же Советский союз называл себя коммунистами, не строя ничего схожего с коммунистическими идеями. Популярная культура, мейнстрим готовы взять от любой идеи только оболочку, скандальный заголовок, который можно подороже продать, отбросив изначальный посыл.

---

«Носить лифчик необязательно»

Алия Кадырова, журналистка, либеральная феминистка: 

Определение феминизма чрезвычайно простое – любой, считающий, что люди должны иметь равные права и возможности, вне зависимости от пола, априори разделяет феминистские взгляды. 

Слово «феминизм» во все времена имело много отрицательных коннотаций, из-за чего многие открещиваются от него. Но факт остается фактом, хочешь равных прав вне зависимости от гендера – ты феминистка или про-феминист. 

«Носить лифчик необязательно» – название видео, которое я недавно выложила в YouTube, про него написали лонгрид на Wonderzine. Но все по порядку.

Не так давно я поняла, что в нашем обществе есть интерес к теме сексизма, гомофобии, гендерных исследований. Так как эти темы мне интересны и мне есть что сказать об этом, я создала канал «Фильмы, книги, феминизм». Для начала решила сделать серию видео, где бы в легкой, иногда юмористической форме, поднимались вопросы о том, как проявления сексизма влияют на нашу повседневную жизнь. Лифчик – тот самый случай. Можно было, конечно, снимать серьезные ролики с цитатами из Симоны де Бовуар или Джудит Батлер, но одна из моих целей – вовлечь большое количество людей в дискуссию о сексизме. Чтобы этого добиться, нужен смотрибельный легкий контент. 

Для меня отсутствие лифчика – это символ комфорта и удобства. Но когда это видео вдруг вызвало бурную негативную реакцию у казахстанских интернет-пользователей, выяснилось, что лифчик один из инструментов патриархального угнетения. Некоторые поведали мне, что отсутствие лифчика – явный признак распущенности и утраченных моральных ориентиров, другие – что лифчиком ни в коем случае нельзя пренебрегать только потому, что грудь без него потеряет привлекательность. 

Оба случая – проявление сексизма: обвинения в распущенности – инструмент патриархального угнетения, а аргументация идеей привлекательности/непривлекательности – яркое проявление male gaze, уверенности, что все действия женщин направлены на то, чтобы производить те или иные впечатления на мужчин, и не могут быть самоценными.   

Я не боюсь критики, считаю, что любые комментарии и обсуждения гендерных и околофеминистских вопросов полезны. Это прозвучит утопично, но чем больше инфоповодов, провоцирующих сексистов, тем больше вероятность, что до них что-то дойдет. Читая комментарии, даже совсем односложные, можно уловить интересные тренды и проанализировать точки зрения, о существовании которых и не подозревала.

На мой субъективный взгляд, распространению феминистского движения в Казахстане мешает постколониальный синдром.

Многим бывшим колониям свойственно болезненно искать собственную идентичность и отчаянно охранять национальную культуру. Причем не искать ее, изучая литературу и историю, а хвататься за какие-то ложные мифы. В нашем случае, к сожалению, это выливается в ханжество и зашоренность. Люди стремятся не забывать «традиции предков», даже если эти традиции – мифы или нормы, которые когда-то были полезны, но в наше время утратили актуальность и мешают развитию общества.

В Казахстане самые вопиющие области, где сексизм проявляется и напрямую влияет на жизнь людей – это домашнее насилие, обвинение жертв изнасилований, различающийся уровень заработных плат для мужчин и женщин за одинаковую работу. «Благодаря» существующему в обществе сексизму, большое количество преступлений в отношении женщин зачастую не расцениваются как преступления, например, «кража невест» – похищение человека и зачастую дальнейшее изнасилование, которое некоторыми расценивается как «следование традициям».

«Супружеское изнасилование» – большое количество людей не в курсе, что такое явление вообще существует, и что секс без согласия является изнасилованием, даже если насильник и жертва состоят в браке. 

Сексуальная объективация мешает женщинам продвигаться в карьере. Зачастую женщина на рабочем месте воспринимается коллегами не как равный член рабочего коллектива, а как временная сотрудница, которая просто «убивает время» до замужества, или жена, которая работает, чтобы чем-то себя занять, и не нуждается в высоком доходе или карьерном продвижении. 

Механизмы воспитания мальчиков и девочек сильно различаются. Мальчиков принято учить быть сильными и смелыми, а девочек общительными, нежными и чувствительными. Неудивительно, что женщин, занимающих руководящие посты в бизнесе или политике меньше, чем мужчин. 

---

«Все нормальные люди — феминисты»

Аяулым Шалкар, модель, дизайнер: 

Идеальная женщина в моем понимании не гонится за идеальностью. А в постсоветских странах почти у всех один комплекс: или идеально, или никак. Мол, «неидеальное» права голоса и права существовать не имеет. Все слишком заняты сравниванием себя с другими.  

Меня критикуют за фото в нижнем белье в моем инстаграм. А критикуют почему и кто? Как правило, эти люди изначально видят в наготе нечто порочное. Я делаю эти фото не как вызов или протест, а потому что считаю это красивым, и вообще, это я, мое тело, я живу и это моя жизнь. Все мы под одеждой голые. Я думаю, по-настоящему духовный и светлый человек никогда не будет видеть вокруг себя только грязь. Как говорится,

Все, что вы видите во мне – это не мое, это ваше. Мое – это то, что я вижу в вас.

Моя коллекция боди для девушек несет посыл для казахстанских девушек, которые каждый день мирятся с неуважительным отношением и дискриминацией. Было создано три дизайна нашивок: «Жок», «100% Перiште», и «Ханшайым». Каждая из них указывает на одну из главных проблем женщин в нашем обществе. Проблем в реальности, разумеется, больше, чем три, но я постаралась выделить самые злободневные темы. Можем ли мы сказать, что женское слово, будь то отказ или мнение, в нашем обществе всегда воспринимается всерьез? Отсюда и «Жок» – право говорить нет. Вторая проблема: осуждение. Тема обширная, можно говорить долго, начиная от слатшейминга и заканчивая виктимблеймингом. Отсюда и «100% Перiште» – ирония.

«Ханшайым» – это, конечно, о любви к себе, о том, как важно ценить и принимать себя, несмотря на то, что диктует общество. 

 

Когда я переехала в Европу, в основном с барьерами сталкивалась на учебе, в общении с преподавателями. В Казахстане я ходила в очень традиционную казахскую школу со всеми прилагающимися «кыз балага тан кылык емес», «шашынды жина», «боянба» и т.д. 

Когда только начала учиться во Франции (носила уже, естественно, что хотела и как хотела), замечала за собой, что мне стыдно за мой внешний вид, если я опаздываю или получаю какой-либо выговор от преподавателя (конечно, никоим образом моего внешнего вида не касающийся). Головой-то я понимала, что это глупо, что я больше не в школе и никто меня не наругает за красные губы. Но куда ведь это денешь? Потом прошло, да, но понадобилось время. Также трудно мне далось общение на ты с профессорами, что здесь в Австрии, где я сейчас учусь – абсолютно нормально, ведь мы с ними равные собеседники. 

Мне очень не нравится, когда женщины начинают какие-то рассказы с фразы «я не феминистка, но…».

Это показывает, что многие вообще не понимают сути феминизма. Все нормальные люди – феминисты, и это совсем не подразумевает унижение мужчин и волосатые подмышки. Разве того, что мы живем во времени, когда словосочетание «права женщин» существует и широко применяется, недостаточно?  

Не скажу, что я прямо-таки хотела быть парнем в той или иной ситуации, но несправедливости по гендерному признаку в моей жизни случались, и не раз. Не буду рассказывать о школе, где это происходило каждый день, это будет слишком долго. Был один случай, когда мне было уже 18 и я увлекалась диджеингом. Один влиятельный мужчина (так вышло, что мы встретились в компании общих знакомых), узнав, что я играю на «Взлетной» и хотела бы продвигаться в этом деле дальше, лишь посмеялся, вполне прозрачно и всерьез намекнув, что продвинуться в этом деле мне поможет лишь глубокое декольте с внушительным содержимым. Сейчас я уже отошла от диджеинга, и этот факт никак не связан со словами того человека. Однако это воспоминание закрепилось в моей памяти, и порой даже играет роль своеобразной мотивации, к тому, чтобы работать и ломать такие глупые стереотипы. 

---

Фотографии: Дияра Шукбарова 

Благодарим команду @irinakhaberbeauty за создание образов героинь: Ирину Хабер и Наталью Август – за макияж, Александру Аширову – за стайлинг волос. 
Благодарим Mint Store за предоставленную для съемок одежду. 

Благодарим Виктора Магдеева за место проведения съемок.