Опен-колл Qantar Jazylu: как творческая рефлексия помогает переосмыслить травматические события

Qandy Qantar — тяжелая травма и народная трагедия, которая унесла больше жизней, чем любой другой протест в истории независимого Казахстана. То, что произошло в январе, вскрыло проблемы, которые накапливались годами. Однако спустя столько времени вопрос о том, что на самом деле произошло, до сих пор остается открытым. Мы по-прежнему остаемся наедине со своими чувствами и мыслями, а наш фокус и вовсе сменился на другие события, так и оставив опыт января 2022 года непроработанным. О важности возвышения эмоций и январских событий редакция Степи поговорила с инициаторками проекта Qantar Jazylu — писательницей Эльмирой Какабаевой, журналистками Данель Ходжаевой и Айсаной Нуркадыр, а также мультидисциплинарной художницей Аидой Адильбек.

Опен-колл Qantar Jazylu предлагает отрефлексировать опыт переживаний через письмо и прикоснуться к коллективной травме. Независимая волонтерская редакция приглашает авторок и авторов присылать свои тексты, рассказы, эссе, стихи, отражающие личный опыт января 2022. Готовые материалы или любые вопросы принимаются по адресу [email protected]. Дедлайн — 20 февраля включительно.

---

— Расскажите об идее вашего проекта Qantar Jazylu.

Эльмира: Я занимаюсь писательством и делаю по нему курс «Семейная этнография или как деколонизировать свое письмо» и подумала, что было бы интересно поговорить с писателями, и с теми, у кого есть желание и потребность выразить то, как они пережили Қантар, какие ощущения испытали, и как могут их интерпретировать.

Вместе с Данелей мы пришли к выводу, что разговор о Қантар — болезненный и, снова вернувшись к этому опыту, мы бы могли ретравматизировать людей.

Тогда родилась идея посмотреть на январский опыт с точки зрения попытки исцеления через письмо, литературу, рефлексию собственных мыслей и эмоций, страхов и надежд. Мы хотели подойти к этому вопросу как можно бережнее в созидательной оптике и не бередить личные и коллективные травмы.

Для меня также стало приятным сюрпризом, как много классных специалисток присоединились к проекту и согласились работать на волонтерских началах. Одна из них — Гульдана Тауасар, которая занимается леттерингом и графическим дизайном. Она с пониманием отнеслась к нам и согласилась сделать логотип и фирменный стиль проекта, за что мы очень ей благодарны.

— Какая у вас мотивация участвовать в проекте?

Айсана: Когда мы впервые созванивались с Эльмирой, чтобы обсудить детали проекта, я помню, как аккуратно мы подходили к теме январского опыта. Ведь у многих казахстанцев до сих пор срабатывает сильный триггер, когда они вспоминают события. И для людей это большая травма. Мы очень долго размышляли о том, насколько правильно будет теребить эту рану, и какой лучше выбрать подход.

По моему мнению, исцеление через слово играет огромную роль в понимании каких-либо событий. Я считаю, что людям правда нужен этот проект. Моей мотивацией являлось то, что я могу поделиться своими знаниями в литературе и прийти к коллективному осознанию, размышлению и, возможно, даже исследованию того, что мы пережили за этот год после случившегося. У многих действительно появилось желание поделиться этим и прийти к какому-то выводу.

Данеля: За этот год у меня не было ни дня, когда бы я не обсуждала Қантар с семьей или друзьями. Произошло сильное наслоение — протесты в январе, война в Украине. Мы пережили коллективную травму, которая напомнила и о других неотрефлексированных событиях: Ашаршылыке, Желтоксане, Жанаозене. Мне было очень сложно отделить их друг от друга и размышлять обо всем в одиночестве.

Когда появилась идея литературного проекта, то я поняла, что мне интересно узнать, что же ощущали другие люди — те, кто был в стране, на площади или в других городах. Это важно для того, чтобы задокументировать пережитые события и научиться говорить о нашем казахстанском опыте, не оставляя другим возможности говорить за нас.

Тем более у нас все еще нет определенной политической позиции по произошедшему. Қантар до сих пор вызывает во мне большую чувствительность, потому что я понимаю, что там погибли люди, которые просто хотели перемен. Мне важно, чтобы казахстанцы, представляющие народ, а не какой-то кланово-олигархический слой населения, смогли говорить о том, что они пережили, что чувствовали и как это отражается на всех нас.

Аида: Стоит отметить, что я — художница и кураторка. В последний год мы работали над персональной выставкой Дарии Темірхан «Тыныс Бітті», где поднимается эмоциональная тема того, как люди переживают триггеры и травмы, а также тревожность и панические атаки. Это было интересно, потому что мне довелось наблюдать, как человек рефлексирует в совершенно другой художественно-изобразительной форме. Когда меня позвали в проект, я подумала, что это потрясающе, ведь у меня получится собрать по кусочкам другие истории. Потому что во всем Казахстане каждый ощущал Қантар совсем на разных тональностях.

Прошел год, но мы до сих пор не понимаем, что с нами произошло. Когда мы выходили из дома после насильной изоляции — это тоже была большая психологическая травма для многих из нас.

Мы поймем, что культурно и политически растем вместе как страна, когда, в первую очередь, сможем говорить о себе и нашем коллективном опыте. Моя мотивация — услышать истории и понять эмоции других. Для меня достаточно даже малейшей возможности дать им быть услышанными.

— Почему важно переживать травматические события через их фиксацию?

Эльмира: В свою очередь, хотела бы спросить: сколько произведений о событиях Желтоксана 1986 года нам известны? Читали ли вы хоть что-то в художественной литературе об этих декабрьских протестах? Я лично не читала, и не знаю, что там происходило, и как это было оформлено в литературной форме. Это хороший вопрос, который раскрывает то, как мы относимся к своей современности и истории: не той, про которую пишут в старых учебниках по истории Казахстана, а современной истории.

Проект Qantar Jazylu важен именно в этом смысле документирования и осознанного ощущения современной действительности с учетом важных факторов.

С одной стороны, произошло какое-то большое коллективное насилие, которое нам надо как-то про себя понять. Но, помимо этого, через этот проект мы хотим показать и понять причины произошедшего, предпосылки и их влияние. Мне кажется, что если коллективно писать и говорить об этом, то мы сможем осознаннее и понятнее двигаться дальше, не совершая подобных ошибок, которые были сделаны в прошлом.

Қантар стал социальным шоком для некоторой части людей, которые узнали, что в Казахстане, кроме Алматы и Золотого квадрата, есть огромная страна с другими проблемами. Мне хочется затронуть и эти социальные стороны историй.

Данеля: Прошел год, но когда кто-то посторонний, неосведомленный о январских событиях, спрашивает у меня о том, что произошло, понимаю, что не могу объяснить все в двух-трех предложениях. Потому что нужно рассказывать о тридцатилетнем пласте истории современного Казахстана.

Помню, что во время январских событий практически все СМИ в Алматы и других городах не могли оперативно освещать события из-за отсутствия связи. Я же была в Ташкенте и публиковала новости, находясь там. В то время я следила за российскими и международными новостями, но они не отражали того, что происходило у нас в действительности и искажали информацию. Уже позже, когда дали связь, казахстанские журналисты активно начали освещать Қаңтар, и мы узнали больше о хронологии событий, смогли дать январским событиям хотя бы внутреннюю оценку. Хочется верить, что опен-колл тоже поможет нам не просто зафиксировать опыт, но и поможет увидеть более полную картину происходящего.

— Почему вы предлагаете бороться с травмами именно через письмо?

Эльмира: Мы как раз обсуждали этот вопрос с коллежанками, что определенные произведения искусства и формы творческой рефлексии январских событий уже были представлены в Казахстане. Летом в «Дом 36» был реализован большой проект Сауле Сулейменовой «Небо над Алматы». Я также смотрела в основном музыкальные референсы. Например, есть молодая композиторка Benazir, которая посвятила произведение «Қантар» январским событиям, айтыскер Арғынбек Қалбаев спел айтыс на тему Қанды Қаңтар, рэперский коллектив Gilar-Kermez-Piro записали сингл в память о погибшем режиссере и музыканте Сакене Битаеве, а певец Jeltoksan и коллектив Steppe Sons выпустили песню «Közimdi Aşam». Также еще в январе прошлого года проходили поэтические чтения в зуме и вышла подборка от казахстанских поэтов на российском сайте «Лиterraтура».

Однако хотелось бы сделать наш казахстанский литературный проект о Қаңтар. Мы хотели бы, чтобы участвовали люди не только из Алматы. Как мы сказали в анонсе, необязательно быть профессиональным писателем и автором, иметь публикации и прочее. Если у вас есть потребность написать о Қаңтар, то мы ждем и такие тексты и даже готовы помочь, если будет нужно.

Писательство — это сфера деятельности, которая доступна многим людям, потому что не обязательно оканчивать какое-то отдельное образование, чтобы написать стихотворение, эссе или сочинение в личной форме о своих переживаниях.

Мы воспринимаем это как вид исцеления. Это форма доступна всем и каждому. Все могут попробовать это сделать, прислать свою работу нам, и мы уже посмотрим на всю картину целиком и подумаем, как можно будет все собрать в единый проект. Мы готовы все прочитать, услышать, обсудить и опубликовать на платформе STEPPE.

Писательство — самая демократическая форма для творческой работы.

Айсана: Когда мы будем объявлять имена победителей, мы как раз будем организовывать второй фестиваль Таскара. Мы бы хотели выбрать день и дать возможность всем участникам прочесть свои работы, все обсудить и организовать комфортную встречу.

— В чем заключается деколониальность проекта Qantar?

Эльмира: Мы решили сформулировать Qantar Jazylu как проект исцеления. В этом была попытка подойти к этому вопросу с деколониальной точкой зрения, потому что в деколониальной опции мы — исследователи, писатели, художники — пытаемся отойти от намерения какого-то жесткого сопротивления.

Деколониальные художники и те, кто пытается работать в этой оптике, не хотят, условно говоря, мстить кому-то за несправедливость. Они пытаются говорить и размышлять о травме, практикуя более созидательные подходы и решения. Мы хотим осознать Қантар как помощь в исцелении.

Для многих разговоры о болезненном и травматическом опыте это — ты либо уходишь в эскапизм, либо впадаешь в депрессию и опускаешь руки, не зная, что делать. Если мы будем говорить об этом, как об исцелении, внутренней помощи, процессе понимания того, что произошло, и попытки через это найти какой-то путь и движение дальше, то с такой точки зрения в нашем проекте есть деколониальный подход. Прелесть и красота такого пути: здесь нет правил и определенных инструкций. Мы исследуем Қантар и приглашаем в эти поиски других людей.

— Что можно почитать, чтобы изучить особенности деколониального письма?

Эльмира: Об этом много говорит Мадина Тлостанова. Советую к прочтению ее сборник статей, которые выпустил Центр современной культуры «Целинный» в 2020 году. У Тлостановой есть лекции в YouTube, где она много рассказывает про латиноамериканских писательниц с деколониальным подходом. Также рекомендую стихи поэтессы английско-сомалийского происхождения Варсан Шаир, которые соприкасаются с темой травмы.

Айсана: Описание травмы через слово и исцеление через литературу — это самое главное явление в казахской литературе, потому что в жизни мы не привыкли думать об этом и в принципе рассуждать о травмах, но книги и романы обращают внимание на описание конкретных чувств. В текстах, конечно, не обсуждается конкретно, что у главного героя есть определенная травма, но это связано с тем, что в казахской литературе и произведениях, понятие травмы имеет очень сильные корни.

Если говорить про тему травмы в казахской литературе, то можно назвать много примеров. Я бы начала с самых ранних айтысов, где некоторые жырау тоже использовали эту тему, чтобы обращаться к народу. В частности, советую к прочтению самый обсуждаемый айтыс «Биржан-Сара». Там поется о том, что Биржан побеждает Сару, затрагивая самую большую травму в ее жизни, то, что ее против воли выдали замуж за богатого взрослого человека в ауле. Эта тема заставляет ее проиграть, но основное внимание читателя привлекает ужасная участь казахских женщин.

То же самое можно сказать про «Жусан иісі», где рассказывается о маленьком мальчике Аяне и его деревне, переживающей тяжелые годы войны. Через понятие мира сквозь призму маленьких детей, мы узнаем о жизни людей в деревне, столкнувшейся со страшными событиями, и о том, как жители, возможно, убегают от этой темы.

Из основных к прочтению произведений я бы назвала описание травмы в романе «Қартқожа» Жусипбека Аймауытова, где события разворачиваются в 1916 году, когда казахских мальчиков и мужчин отправляли на тыловые работы. Автору получилось охватить многие темы и собрать травмы воедино.

То, что переживает Қартқожа, это действительно ужасное событие, с которым сталкивался казахский мальчик в те времена. Эти травмы и насилие он превращает в свою силу и стремление к учебе. В произведении хорошо показано, как люди по-разному переживают свои травмы. Здесь также затрагивается тема женских прав, например, существующая по сей день традиция аменгерлик — давняя традиция казахов, по которой овдовевшая супруга выходила замуж за одного из братьев своего мужа.

Еще произведения Дукенбай Досжана хорошо описывали те времена, когда казахские наемные работники переживали ужасные времена, когда за недостаток одного килограмма риса тебя могли убить.

В каждом произведении речь идет о том, что у тебя нет выхода, и ты все равно должен жить с этой травмой. Но они помогают определиться, как тебе поступить с ней. Например, бороться или подружиться.

Аида: Говоря с точки зрения моей экспертизы, современного искусства, есть такой нюанс, что оно никому ничего не должно и не обязано никого лечить и исцелять. Но, конечно, есть прекрасные примеры деколониального подхода. Например, работа художника, режиссера Артура Джаффа «Love Is The Message, The Message Is Death». Впервые я увидела работу во время пандемии, на фоне протестов движения Black Lives Matter, выступающее против расизма. В нем он затронул тему скандального и жестокого полицейского насилия в отношении чернокожего мужчины.

— Почему важна репрезентация казахстанского опыта в тексте?

Айсана: Январские события — это про Казахстан. Когда я хочу прочитать про опыт моего народа и обращаюсь к произведениям, которые были написаны очень давно, мне важно видеть и знать, что у нас есть люди, которые написали об этом. У казахстанцев должно быть больше возможностей читать о событиях глазами своего согражданина, потому что ты можешь видеть и слышать человека, который был там же, где и ты. Лично мне совсем не хватает репрезентации казахстанского опыта.

Данеля: Никто не скажет о нас кроме нас самих. Никто не знает нас, лучше, чем мы сами. Мне кажется, что у нас частично атомизировано общество, поэтому мы еще учимся коллективно переживать болезненные события. Писательство помогает преодолеть травму, потому что из личной и скрытой она переходит в коллективную. Переживать любой болезненный опыт вместе гораздо легче. Когда мы пишем или делимся переживаниями, то находим гораздо больше точек соприкосновения — тех, что объединяют нас как казахстанцев.

Думаю, нам очень важно оставлять свое наследие. Я выросла на рассказах родителей, старших родственников о нашей истории, но когда проходила в школе эти же темы, то замечала, как по-разному они звучат. Например, тот же Желтоксан. Это была разная оптика: одна — личная и народная, а другая — политическая. Поэтому я верю, что нам важно научиться говорить о произошедшем не только для нас самих, но и для будущего поколения.