Я окончила факультет биологии Казахского Государственного университета в 1989 году и занималась исследовательской деятельностью в Алматы. Когда у родителей возникли проблемы со здоровьем, я вернулась в родное село Тургень, чтобы управлять агробизнесом отца. Десять гектаров интенсивных систем яблоневых садов – пятая часть моего бизнеса.
В сельском хозяйстве невозможно добиться успеха, если не инвестировать в технологии, а это затратно.
Программы субсидирования сельского хозяйства есть, но проблема в том, что эти субсидии до нас, фермеров, не доходят.
Я три года подряд собираю кипу бумаг и каждый раз некой справки не хватает, о чем я узнаю только при подаче. Мне говорят, что опоздала или что финансирование сократили и я теперь во «второй линии».
Я приехал в Казахстан 22 года назад, когда был совсем молодым. Страна только обрела независимость и было много надежд на инициативы в сельском хозяйстве. Наша компания Middle Earth Orchards Group пригласила делегацию экспертов из США, чтобы понять, как мы можем помочь казахстанским фермерам. Четыре года мы вели тренинги по технологиям овощеводства, садоводства, пчеловодства, по производству молочных продуктов и даже по тепличному делу.
За эти годы пришли к выводу, что наибольший потенциал у садоводства, потому что вырастив один сад, ты приносишь пользу двум последующим поколениям.
Казахстан уже тогда прославился благодаря фундаментальной работе ученого-селекционера Аймака Жангалиева, который посвятил жизнь изучению яблони Сиверса и рассказал миру о казахстанских диких яблоневых садах. Телеканал BBC подхватил идею и разнес по миру. В Казахстан пачками стали приезжать ученые со всего мира: один только Корнелльский Университет отправил сюда четыре научные экспедиции.
Маншук мы встретили в 2009 году, когда ей потребовалась помощь в реновации сада отца. У Маншук была полуинтенсивная система яблоневых садов, а теперь интенсивная. Разница между системами заключается в количестве деревьев на гектар земли: при стандартной системе на одном гектаре растет 200 деревьев, при полуинтенсивной системе – тысяча, при интенсивной – три тысячи, а при суперинтенсивной – пять тысяч.
Бизнесмены, особенно молодые, должны понять, что агробизнес не для деревенщин.
Штат Вашингтон прославился на весь мир и разбогател благодаря экспорту яблок и других фруктов. Последние технологии в садоводстве относятся к разряду высоких, что привлекает молодежь на Западе. У нашего консультанта Патрика Брейди две ученые степени в области садоводства. Благодаря технологическим разработкам, в скором будущем сельское хозяйство станет одной из самых востребованных и высокооплачиваемых сфер деятельности.
Есть более эффективные способы поддержки агробизнеса, чем субсидии: образование, доступность капитала или ликвидация бюрократических барьеров.
30 лет назад в Новой Зеландии был самый высокий уровень субсидирования сельского хозяйства, но им удалось достичь успеха только тогда, когда они избавились от субсидий и перенаправили капитал на цели, которые я перечислил выше. Об этом стоит задуматься и казахстанскому правительству, и подведомственным организациям, потому что зачастую сад выращивают с целью получить инвестиции, а не наоборот.
Я работаю в Казахстане 16 лет. Помогаю местным фермерам понять принципы интенсивных систем садоводства. С Маншук мы были среди первых, кто начал использовать современные технологии интенсивных садов.
В этом году мы ожидаем получить 40 тонн яблочного урожая с гектара, но нам нужно еще два года, чтобы достичь максимального уровня продуктивности, потому что стволы деревьев еще не заполнили два верхних яруса системы. Тогда мы сможем собрать от 60 до 90 тонн с каждого гектара в зависимости от сорта.
У нас тут настоящий ботанический сад – порядка 17 сортов, некоторые из них экспериментальные.
Но знаменитый апорт, который тревожит многих жителей Алматы, мы не выращиваем. Это замечательный сорт – превосходный вкус и запах, но нужны болезнеустойчивые сорта, которые можно перевозить на дальние расстояния и хранить долгое время. К сожалению, апорт этими качествами не обладает.
Некоторые селекционеры проделали огромную работу по скрещиванию апорта с другими более коммерчески-оправданными сортами и добились определенных успехов. Мы это видим на примере сорта Дамира.
Продукцию компании мы реализуем через посредников. Так удобнее, несмотря на то что прибыли меньше: посредник предоставляет сборщиков урожая, оплачивает их труд, организует загрузку, перевозку товара и сбыт. Все небольшие производители работают по такой схеме, потому что самая большая проблема в нашем бизнесе – нехватка квалифицированной рабочей силы.
Офис компании Amal Bio в поселке Гульдала, 20 километров от Алматы
Во время Великой Отечественной войны мой дед воевал под городом Ржевом. В роте были 120 человек, но до окончания войны дожили 20, среди них и дед. После ранения, вернувшись на родину, в Казахстан, он посадил 100 яблонь и каждому деревцу дал имя одного из погибших однополчан: Сергей, Бахыт, Мирас и так далее. Дед знал каждую яблоню по имени.
Решив основать бизнес, я был против постройки очередного торгового центра или открытия франшизы – деньги ушли бы за границу, а мы, казахстанцы, остались потребителями в глобальном масштабе: продаем только нефть и газ, а все остальное импортируем.
Я решил выращивать яблоки по международным стандартам, чтобы был потенциал для экспорта.
Стоял вопрос, инвестировать ли деньги в казахстанскую экономику или открыть бизнес в Европе или США. Получилось бы там лучше? Конечно. Сильно ли я рисковал, когда решил построить бизнес в Казахстане? Сильно. Но я казахстанец и хочу строить бизнес на родине, создавая качественный продукт для соотечественников.
Я купил землю под сад у друга в поселке Маловодное (ныне – Бәйдібек би ауылы) в 70 километрах от Алматы. Из всех земель выбрал самую неподходящую, каменистую, потому что пригодные для сельского хозяйства земли тысячами гектаров находятся во владении у небожителей, заложены в банках, простаивают.
Когда я впервые увидел участок, мне посоветовали построить на нем щебеночный карьер, а местные ребята играли на этом плато в көкпар. Прошло три года, а пустырь превратился в цветущий яблоневый сад.
Надо мной смеялись, потому что земля была «неполноценная». А я верил, что если раньше яблони росли здесь, то и сейчас будут. Позже выяснилось, что камни даже способствуют ирригации.
Офис компании Amal Bio
Существовавшая на тот момент полуинтенсивная система выращивания плодовых деревьев была неплохая, но недостаточно эффективная. Нужно было сажать интенсивные и суперинтенсивные сады, а локально учиться было не у кого, поэтому я отправился в турне: штат Вашингтон, Италия, Германия и Австрия, чтобы посмотреть передовые технологии выращивания яблоневых садов и привезти в Казахстан лучшее. В пути мне говорили, что я странный, потому что яблоки родом из Алматы и по логике вещей весь мир должен учиться у казахов. Сейчас к нам уже приезжают учиться местные садоводы, им повезло больше чем мне.
Саженцы 12 сортов яблонь мы купили в Италии и высадили все 12, чтобы посмотреть, какие из них лучше приживутся в климате. Выяснилось, что все яблони приехали к себе на родину и сразу прижились. В садах решили внедрить технологию капельного орошения, потому что так лучше для яблок, к тому же у нас в Казахстане проблема с пресной водой. Если все перейдут на капельное орошение, то проблема будет решена.
Конференц-зал в офисе компании Amal Bio
Сельское хозяйство – это не та сфера бизнеса, на которой можно легко сколотить состояние. Нужно постоянно инвестировать в технологии и людей. Скоро сотрудники поедут в тур: Италия, Бельгия и США. Трактористы, аграрии – обычные ребята, многие из села и без знания английского языка, едут обучаться на Запад. Люди – самый важный капитал компании, поэтому 150 человек, которые у меня работают, никогда не выйдут на митинг: они заняты любимым делом и получают достойную заработную плату – им не до земельных вопросов.
В нашем красивом офисе мы собирались открыть магазин, но поняли, что мало кто проедет 20 километров ради килограмма яблок, даже если эти яблоки местного производства и лучшего качества.
Офис компании Amal Bio
Теперь распространяем продукцию через сети супермаркетов в Алматы. Предоставляем дистрибьюторам нашу фирменную упаковку, а они иногда насыпают в нее яблоки, купленные непонятно у кого на рынке Алтын-Орда, а люди расхватывают из доверия к бренду Amal Bio. Думаем, как решить эту проблему.
В этом году сад покрывает 80 гектаров земли, в следующем будет 150, но этого мало, потому что в одном только Алматы есть потребность в трех тысячах гектаров.
Кроме того, нашу продукцию готовы покупать партнеры из Новосибирска, Томска и Ханты-Мансийска. В планах вывести шесть оригинальных сортов яблонь, которые бы пользовались спросом и на Западе, чтобы экспортировать саженцы. По этой инициативе мы работаем с аграрными факультетами Вашингтонского и Болонского университетов. Проектов много – нужно только работать.
Андрей: У нас два сада, в которых растут яблоки сорта апорт: один в Талгарском районе, близ села Бельбулак, а другой в Иссыкском, по дороге на озеро Иссык. Площадь обоих садов – шесть гектаров. В яблочном бизнесе мы три года и в этом сезоне будем реализовывать товар только во второй раз.
Сады попали в активы нашего бизнеса из-за долга, который не могли выплатить партнеры. В итоге отдали заем землей, на которой росли сады. Оценочная стоимость двух садов – 700 тысяч долл.
Сады старше бизнеса и даже нас самих: деревьям от 25 до 30 лет. В советские времена в этих садах выводили эталонные сорта для дальнейшего масштабирования. Это те деревья, с которых ели хваленый апорт наши мамы и папы. Союз развалился, сады приватизировали, а о деревьях забыли на долгих 12 лет. За это время плоды помельчали и потеряли аромат.
Мы не сразу поверили в идею: год консультировались с экспертами, пытаясь разобраться, сколько времени потребуется для восстановления сорта и какова вероятность построения прибыльного бизнеса.
С момента, когда все же решили, что мы в игре до первой поставки на прилавки прошло полтора года.
Тимур: Для нас с Андреем это неосновная деятельность – он занимается мобильным эквайрингом, а я архитектор информационных систем. Нас объединяет увлечение путешествиями, активный образ жизни и любовь к природе Казахстана. Из этой любви и родился общий проект – Настоящий Алматинский Апорт.
Андрей: Мы делаем недостаточно, чтобы называться воскресителями апорта, потому что возрождать сорт и закреплять свойства – это методичная институциональная работа на двадцатилетие. Цель гораздо мельче – уберечь дотянувшее до наших дней наследие. Прогресс налицо: плоды покрупнели, вернулся аромат.
Вначале мы старались делать все своими руками – очистили сады, пробили арыки, закупили органические удобрения, но когда знаний из интернета стало недостаточно, мы аутсорсили опытных агрономов.
Это проект для души, который много значит для нас. Посмотрим, вырастет ли он в финансово-оправданный. Пока выручку мы тратим на последующее развитие бизнеса, а точку безубыточности еще не преодолели.
Ежегодно мы вкладываем в бизнес 20 тысяч долл. Эти деньги уходят на закуп и ремонт оборудования, оплату услуг экспертов и наемных сотрудников, на маркетинг, дистрибуцию и сертификацию товара. Во время первой обрезки мы заплатили 35 тысяч долл за каждое дерево.
В этом году мы планируем собрать от 20 до 30 тонн – это капля в море для массового потребителя. Типичного фермера такое положение дел может разубедить заниматься бизнесом, а мы разглядели в этом конкурентное преимущество и создали нишевый продукт.
Разработали картонную упаковку из переработанной бумаги, в которую помещаются четыре яблока (один килограмм). На упаковке в доступной форме изложена информация о том, что яблоки выращены с любовью, своими руками, в саду на склонах Заилийского Алатау, без химикатов, а еще гипоаллергенны. В этом каждый может убедиться лично, наведавшись в сад.
Не каждый супермаркет или продавец оценит такой подход: для таких как Magnum и Ramstore важны только объемы и скорость доставки. В прошлом году мы работали с Galmart в Астане, а в Алматы с городским кафе и фермерским магазином «И.В. Мичурин», Esentai Gourmet и BioGourmet. У этих дистрибьюторов схожая целевая аудитория: покупатели с заработком выше среднего, которых интересуют условия выращивания продукта.
Со сложностями мы столкнулись вначале, когда предстояло понять специфику бизнеса, чтобы оценить риски, а достоверной информации в доступе не оказалось, а эксперты друг другу противоречили, поэтому приходилось идти на ощупь и рисковать.
В первый год мы получили гораздо меньше урожая и гораздо худшего качества, чем планировали. В итоге решили его не продавать.
Мы обучались в Лондоне, поэтому строим бизнес по модели, непривычной для локального рынка. Среднестатистический казахстанский фермер собирает урожай, держит на складе до зимы, а потом продает с огромной маржой. А мы сразу реализовываем и держим цену на одном уровне – в прошлом году 630 тенге. Упаковка – тоже нестандартный подход, который дает эмоциональный эффект. Это своеобразный алматинский понт.
У нас за годы жизни в Лондоне сложилось правильное восприятие понятий organic и sustainability: дело ведь не только в использовании химии, а в честной оплате труда, уплате налогов, соответствии стандартам качества и прозрачности.
Тимур: Мы растем и развиваемся: в следующем году высадим саженцы, но плоды на них появятся только через 9 лет. Развиваться можно и с технологической точки зрения: в будущем году планируем сотрудничать с компанией Intel, чтобы компьютеризировать некоторые процессы, которые проседают: безопасность от воров и контроль опадания плодов. Под яблони поместим сетку с датчиками, Intel ранее применял подобную технологию в железнодорожном деле.
Яблоки падают в сетку, которая собирает информацию, прогнозирует и помогает принимать рациональные решения. В этом проекте много «но» и пока не попробуешь, не поймешь, насколько это оправдано. Intel предоставит датчики, осталось провести в сад электричество и интернет.
Андрей:
В государственных стратегиях 2030 и 2050 есть пункты об экспортных товарах: апорт включен в эти списки. Говорят, что выделяются миллионы. Я как человек, который выращивает апорт, скажу вам, что я ни копейки не получил. Зато недавно через сад провели дорогу на горнолыжный курорт «Ак-Булак» в рамках подготовки к Универсиаде-2017: срубили 30 деревьев и закопали полив.
Они выплатили компенсацию – пять тысяч тенге за дерево. За дерево, которое росло 30 лет и приносило бы 150-200 килограмм яблок в сезон. Упущенная выгода за 10 лет – две тысячи долларов. Правда, мы никого не виним, а продолжаем работать.
Фото: Дияра Шукбарова
Получай актуальные подборки новостей, узнавай о самом интересном в Steppe (без спама, обещаем 😉)
(без спама, обещаем 😉)
