«Венчурный рынок — это архитектура доверия»: Павел Коктышев о будущем IT-индустрии в Казахстане
Павел Коктышев — венчурный инвестор, сооснователь CEVF и один из тех, кто стоял у истоков технологической экосистемы в Центральной Азии. Он говорит о будущем не как о гипотезе, а как о задаче на завтра. Редакция STEPPE поговорила с Павлом, почему ключ к глобальному успеху лежит через локальную честность.
— Какие инновации стали критическими триггерами перемен в регионе, когда вы начинали деятельность в этой сфере?
Если оглянуться назад, можно легко заметить, что IT-экосистема Казахстана не родилась внезапно, она собиралась по частям. Мы начинали в условиях, где само слово «стартап» звучало как что-то инородное. Тогда не было ни фандрайзинга, ни акселераторов, ни понимания, как идеи превращаются в компании. Все строилось на энтузиазме, дружбе и кофе без сахара.
Первые сдвиги случились, когда мы начали физически вывозить стартаперов за границу — особенно в Кремниевую долину. Там, на фоне стендов стартапов из Y Combinator и разговоров о Series A, происходило главное: менялось мышление. Люди впервые чувствовали, что они тоже могут и что продукт, написанный в Алматы, может быть полезен во всем мире.
Позже начали работу с Азией и они, честно скажу, стали даже важнее, для меня. Потому что Азия говорит с нами на одном языке темпа. Мы увидели в Китае, Сингапуре, Южной Корее совершенно другой уровень мышления о будущем: системный, амбициозный, основанный на десятилетних планах и инвестициях в таланты и инфраструктуру.
Особую роль сыграли и конкретные истории успеха. Первая сделка нашего венчурного фонда принесла позже и первый exit — 100gram, потом Goldchat.ai, который показал, что можно не просто заработать, но и выйти на международные рынки. Из более недавнего — deep-tech проект Higgsfield AI, который развивает ИИ на стыке с креативной индустрией. Это уже не просто «казахстанский стартап», а конкурент мировым лидерам.
Все эти кейсы не просто вдохновляют, они создают новые ориентиры. Когда в стране появляется хотя бы один пример успеха — у десятков других появляется мотивация.
— Какие инновации в образовании, культуре и политике оказались ключевыми?
Одна из самых радикальных трансформаций произошла в образовании. Мы начали признавать неформальное образование на равных с формальным. Сегодня никого не удивляет, даже «апашек», что человек, закончивший курс по Python на YouTube или самостоятельно освоивший дизайн UX в Figma, может устроиться на хорошую позицию. Мы перешли от дипломов к скиллам — и это колоссальный сдвиг в мышлении.
Культурно мы тоже эволюционируем. В Казахстане всегда была сильна инженерная культура — стремление решать задачи, думать логикой, конструировать. Сейчас эта черта обретает новый масштаб. Молодежь, которая выигрывает международные турниры по шахматам, работает в киберспорте, создает мобильные игры, крутой пример Grand Mobile, — это все проявления одной и той же тенденции: технический талант перестал быть «невидимым» и начал становиться драйвером национального развития.
В политике произошел важный, пусть и менее заметный, переход от локальности к глобальности. Мы начали всерьез работать с международными партнерами. Казахстан стал площадкой для диалога с крупнейшими технологическими компаниями. Заход глобальных игроков — Telegram, TikTok, Google — это не просто PR, это элемент стратегического позиционирования. Мы не только учимся у них, но и пробуем выстроить свои продукты рядом, конкурируя и дополняя.
Идея в том, что на плечах гигантов можно строить свои башни — если действовать осмысленно, а не механически.
— Какие технологии могут радикально изменить правила игры в ближайшие годы?
ИИ уже изменил все — он стал новой операционной системой мира. Но на этом волна не заканчивается. Следующий прорыв, на мой взгляд — это слияние ИИ с биотехом: нейротехнологии, brain-computer интерфейсы, гуманоидные роботы, особенно на стыке с AGI (Artificial General Intelligence).
Недавно я был в Китае, где общался с несколькими ведущими компаниями в этой сфере, включая RoboTerra. Их текущие модели уже обладают одной из самых высоких степеней свободы в мире — более 55%. Это означает, что они способны двигаться, адаптироваться, взаимодействовать с реальностью в ранее невозможных форматах.
По их прогнозам, мы находимся в пяти годах от создания полноценно автономных роботов, способных к самостоятельному обучению и принятию решений в широком диапазоне задач.
Для меня, как человека, который не водит машину и не имеет водительских прав, это особенно ожидаемо. Я воспринимаю автономные системы не как футуризм, а как реальную необходимость. То, что вчера казалось сценарием из Black Mirror, завтра станет частью повседневной жизни.
Параллельно с этим развивается направление экологических технологий. Алматы — город, который остро чувствует цену плохой экологии. И мы понимаем: комфортная среда — это не бонус, а базовая инфраструктура новой экономики.
Будущее — это города, где чистый воздух, зеленые зоны и устойчивая архитектура — не фантазия, а норма.
— Что нужно сделать, чтобы не упустить «окно возможностей»?
Окна возможностей — штука коварная. Они открываются редко и закрываются быстро. Сегодня, как ни странно, Казахстан имеет редкий шанс ворваться в новую технологическую эпоху. Но для этого нужно действовать.
Прежде всего, важно признать, что Азия — не «альтернатива Западу», а эпицентр новых смыслов. Китай уже вырвался вперед — не за счет централизованного управления, а благодаря жесткой внутренней конкуренции между провинциями, фондами, агентствами. Мы же слишком долго воспринимали Китай через призму ширпотреба и «дешевых товаров». Это большое заблуждение и упущение.
Мой опыт взаимодействия с китайскими венчурными структурами, технопарками и университетами показывает: они очень открыты к трансферу технологий, к запуску совместных инициатив, к поиску команд и талантов. Просто мы туда не смотрим. Или смотрим поверхностно.
Что нужно делать:
- Активно создавать совместные инвестиционные платформы, особенно в deep-tech и зеленой энергетике.
- Стимулировать вход международных фондов через инфраструктурные гарантии и гибкие регуляторные режимы.
- Обеспечивать масштабную поддержку локальных фонд-менеджеров и предпринимателей.
- Развивать технологическую дипломатию, делая Казахстан хабом для всей Центральной Азии.
Если не двигаться сейчас — начнут двигаться другие. И этот шанс будет упущен.
— Как формат общения влияет на развитие экосистемы и технологий?
Мы слишком долго думали, что формат встречи — просто «обертка». На самом деле формат это и есть продукт. Я вдохновляюсь мероприятиями вроде TED, Sun Valley Conference, Founders Forum, потому что они не про декорации. Они про смысл. Про присутствие. Про момент, где возникает доверие и рождаются неожиданные союзы.
Когда ты проводишь день в горах, сидишь на траве с Нобелевским лауреатом и фаундером стартапа из Лахора, — это не нетворкинг. Это формат будущего, где формируется новый стиль лидерства: открытый, человеческий, идейный.
Мы пытаемся перенести это в нашу реальность — через CEVF, закрытые ужины, клубные встречи. Потому что именно в таких форматах идеи начинают дышать.
В будущем побеждают не те, у кого больше денег, а те, у кого глубже разговор и шире горизонт. И мы уже делаем из CEVF международное движение и поделюсь секретом, следующий форум будет не в Алматы.
— Какие финансовые и институциональные инновации нужны региону?
Сегодня в регионе достаточно капитала. Но нет мостов между этим капиталом и смелыми идеями. Венчурный рынок, по сути, — это архитектура доверия. Без нее деньги не двигаются.
Что нужно:
- Запуск государственных фондов, способных снижать риск для частных инвесторов.
- Эмиссия облигаций под венчурные активы и технологические продукты.
- Поддержка family offices и private banking, нацеленных на работу с креативным и технологическим сектором.
- Формирование региональных альянсов: Казахстан, Узбекистан, Азербайджан — вместе мы можем создать инвестиционный пояс.
Главное — научиться кооперироваться, а не конкурировать вслепую. Потому что сегодня у всех одни и те же проблемы — нехватка ликвидности, слабая правовая база, отсутствие институционального доверия.
— Как синхронизировать науку и бизнес?
Наука — это не факультет, а амбиция. Именно научные команды помогли Пекину справиться с кризисом загрязнения воздуха. Это был не проект, а национальная цель.
В Казахстане тоже есть мощная научная база. Но она изолирована от экономики. Мы уже начали работу с Академией наук, Министерством науки и высшего образования, отдельными университетами, чтобы разорвать этот круг. Сейчас нужно создавать venure studio при университетах, гибкие модели IP-владения, совместные акселераторы на базе научных институтов.
Наука должна не догонять рынок, а опережать. Тогда она станет стратегическим ресурсом страны, а не предметом отчетности и хранения в архивах.
— Какие навыки вы считаете критически важными у молодых специалистов в креативном IT?
- Первое — умение видеть целое. Быть не просто UX-дизайнером, а дизайнером продукта, который понимает психологию пользователя, знает бизнес-модель и может презентовать идею.
- Второе — пластичность мышления. Тот, кто умеет учиться быстро и по ходу — будет всегда востребован.
- Третье — вера в то, что можно создать глобальный продукт из Алматы, Тараза или Караганды. Мы уже доказали это.
Креативный IT — это не про профессии. Это про мировоззрение создателя. И нам нужно как можно больше таких людей, потому что именно они и формируют то, каким будет Казахстан через 10 лет.
