«Пришлось стать тем юристом, которого мы искали»: история Юлии Салеховой

Юлия Салехова — директор по правовым вопросам международной финтех-компании Wooppay и юрист. Юлие 31 год, и она из Караганды.

Взлом страницы Вконтакте однажды привел девушку к тому, что она решила заниматься правовыми вопросами и отстаивать интересы людей, оказавшихся в непростой ситуации. Отучившись за границей, Юлия вернулась в Казахстан и стала первым юристом в Wooppay. Юлие пришлось с нуля собирать команду и принимать вызовы, которые бросала новая работа, новая должность и новая ответственность.

Мы поговорили с ней о работе, образовании, хобби и том, как отстаивать личные границы в коллективе.

«Рвалась в уголовное право адвокатом — восстанавливать справедливость, защищать невиновных»

Я начала рассматривать юриспруденцию как одну из своих возможных специальностей, когда поняла, что не готова идти по стопам родителей и становиться врачом. В старшей школе учитель истории часто вовлекала меня в олимпиады по правовой тематике, конкурсы сочинений, дебаты.

Когда поступила на юридический факультет, поняла, что сделала правильный выбор. Иногда жалею, что не стала врачом, но ни разу не пожалела, что стала юристом.

Сначала, как и многие, рвалась в уголовное право адвокатом — восстанавливать справедливость, защищать невиновных. В какой-то момент поняла, что защищать придётся не только невиновных.

Если мне достанется, допустим, педофил, я просто встану в зале суда и скажу: «Давайте смертную казнь! Да, я знаю, что мы не можем, но очень надо». Не могу быть беспристрастной, особенно, когда жертвы изначально более уязвимы.

Когда я училась на втором курсе, все мои аккаунты — и несколько адресов почты, и социальные сети — были единовременно взломаны неизвестным лицом. Видимо, я чем-то человека очень обидела — он сделал мне немало гадостей, включая размещение анкеты на сайте знакомств с приглашением к интимной близости за деньги. Помимо этого, распространял информацию через Вконтакте по моим друзьям. Я написала заявление, в котором сделала упор на нарушение тайны личной переписки, клевету и оскорбление. К чести наших следователей, они пытались разобраться: после написания заявления вызывали меня несколько раз для дачи разъяснений. Но в возбуждении дела с запросом «привлечь неизвестное лицо» мне было отказано, требовали данные, которых у меня не было. Часть информации я вытащила самостоятельно: смогла через администрацию ресурсов вернуть все аккаунты, получить информацию по IP-адресам с точным временем входа. Когда мы со следователем приехали в Казахтелеком (IP попадали в принадлежащий компании диапазон), нам ответили, что без возбуждения уголовного дела информацию не предоставят. Мы оказались в тупике: без личности человека не могли уголовное дело возбудить, а без возбуждения уголовного дела не могли получить информацию для установления личности.

Я думаю, это дело можно было довести до конца. Отложила вопрос на потом, а потом мне стало не до того. Пытаясь разобраться с этой ситуацией правовыми методами, столкнулась с тем, что сфера информационных технологий у нас была урегулирована очень слабо, правоохранительные органы не умели с такими делами работать, хоть и пытались.

Тогда я подумала, вот она — интересная и новая область! Стала искать возможности изучать право информационных технологий за рубежом, у нас на тот момент изучать было нечего. В 2010 закончила КарГУ, получила стипендию в Германии и прицельно подала документы на магистерскую программу «Право информационных технологий и авторское право». Два года спустя вернулась в Караганду с профильным образованием.

«Стипендии хватало на аренду жилья и проездной, даже на еду уже практически ничего не оставалось»

У меня изначально было намерение поехать учиться в магистратуру в Европу. После описанного инцидента интересовало именно право информационных технологий — всё, что с этим связано. Мне нужен был университет с интересной программой, с опытом её ведения, не тот, который только запустил. Ещё искала университеты с финансируемой стипендиальной программой. Германия очень крута в этом смысле: много разных стипендиальных программ и вариантов поддержки студентов. Программа DAAD — одна из них. В тот год, когда я подавала документы, у них была хорошая программа, которая в том числе поддерживала обучение на английском языке, немецкого я не знала совсем. Я пыталась попасть в университет имени Лейбница в Ганновере (LUH) на программу EULISP — степень LL.M. в праве информационных технологий и авторском праве. Обучение двуязычное, без немецкого обучаться было можно, без английского — нет.

Подала документы на стипендию, в заявлении было условие, что нужно указать три университета и получить от них предварительное согласие на зачисление. Предварительное письмо о зачислении не гарантирует место, оно всего лишь говорит о том, что ты предварительно не попадаешь в основные критерии отказа.

Прошла первичный отбор, получила приглашение на собеседование, приехала и прошла его. На собеседовании четко обозначила: если я не прохожу на эту программу — на право информационных технологий в Ганновер — мне не нужна стипендия, я от неё откажусь. Да, указано ещё два университета, но специальности там фактически случайны, просто «чтобы было». Мне нужна была именно эта программа, на другие я не хотела, о чём и говорила на собеседовании. Да, был такой нюанс: можно было получить стипендию и не быть после этого зачисленной в университет, поэтому и указывалось три. 

В бланке оценки с собеседования все члены комиссии поставили максимальный балл за мотивацию.

Обучение было построено таким образом, что первый семестр ты учишься в университете поступления, в моём случае — в LUH. Одновременно с этим документы направляются в партнёрские университеты. Сейчас что-то, возможно, изменилось, но в период моего обучения мы писали заявление, где указывали четыре университета в порядке убывания предпочтительности: сначала документы отправлялись в первый университет, если он по каким-то причинам отказывал — во второй, и так далее. То есть,  семестр мы провели в одном университете, далее уехали на обучение в другой. 

Меня согласился принять университет «первого выбора» в Стокгольме. Мне очень повезло, что в Швеции семестр длился всего два месяца, потому что моя стипендиальная программа покрывала обучение за пределами Германии длительностью не более двух месяцев. На семестр «написания диплома» я вернулась в Ганновер. Стипендиальная программа покрывала до 500 евро стоимости обучения, плюс выплачивалась стипендия 750 евро — в Германии хватало на всё и ещё немножко: оплачивать общежитие, прекрасно жить и даже путешествовать.

Семестр в Швеции был бесплатным и очень интересным, но жить там очень дорого. Эти два месяца в Стокгольме были единственными за всё время моего зарубежного нахождения, когда родители досылали мне деньги. Стипендии хватало на аренду жилья и проездной, даже на еду уже практически ничего не оставалось. Оказалось, мы все после Германии были очень избалованы: наши студенческие билеты там действовали как проездные на все виды общественного транспорта в Ганновере и на региональные поезда по всей Нижней Саксонии. В Швеции было не так. После семестра в Стокгольме я вернулась в Ганновер, написала диплом, защитилась и уехала.

Практики как таковой, чтобы мы куда-то пошли и работали, у нас не было. В Ганновере мы делали имитацию судебного процесса с отстаиванием авторских прав. В Стокгольме мы тоже выполняли практические задачи: групповые и индивидуальные, проводили имитации обсуждений на государственном уровне. Одной из тем такой практики было тотальное наблюдение, полный контроль в городах. Сейчас это актуальная тема, а мы этим в 2010-2011 годах занимались. Группу разделили на части, и каждая маленькая группка играла свою роль. Моя группа выступала как ответственные лица контрразведки, поэтому мы, конечно, были за внедрение систем тотального наблюдения и использование искусственного интеллекта в процессе. Мы моделировали процессы обсуждения и принятия решения, каким образом та или иная инициатива может продвигаться.

«Ребята не были уверены, что им вообще нужен юрист, но "на всякий случай…"»

В 2012 году устроилась работать в Wooppay. Эта история — отдельная песня. Когда я вернулась из Германии, у меня был красный диплом местного университета, диплом европейского университета, свободное владение английским, владение французским и немецким на уровне B1-В2. Я стала отправлять резюме в разные компании, в основном в Астану и Алматы. И меня не брали, я получала ответы, написанные как под копирку: очень классное резюме, но получите 1,5-3 года опыта работы и потом приходите. Я была в растерянности, не была к такому готова, я-то думала, что и так классная.

Очень не хотела обращаться за помощью к родителям в этом вопросе, но пришлось просить маму, чтобы меня по знакомству куда-то устроили, чтобы начал идти стаж. Пристроили в итоге на очень скучную работу, и буквально спустя три дня мне написала приятельница, которая также ездила и училась по образовательной программе. Сказала, что её друг Александр Дорошенко сделал много интересных проектов и сейчас занят новым, ищет людей в команду. Тогда речь не шла о том, что ему нужен именно юрист, поэтому я сначала отказалась. Но потом поняла, что умру от скуки на текущей работе и решила просто сходить посмотреть.

Ребята не были уверены, что им вообще нужен юрист, но «на всякий случай…». Мы быстро поняли, что всё-таки нужен. Несмотря на моё впечатляющее образование, у меня не было ни дня практического опыта и я готова была выйти работать за стаж, при условии, что они ищут опытного квалифицированного юриста, а я иду учиться у него. Мы договорились, но потом столкнулись с проблемой, что сфера нашей работы новая, и опытного юриста, у которого можно учиться, в ней просто нет. А если и есть — уж точно не в Караганде. Пришлось стать тем юристом, которого мы искали. 

«Карьерный рост был закономерным итогом длительной индивидуальной и командной работы»

Изначально я была единственным юристом. Потом объём работы вырос настолько, что пришлось искать ещё людей. У нас были примеры, когда люди приходили, даже договор не подписывали и уходили, потому что считали, что мы тут все одержимы воздушными замками, что проект не взлетит. Но были люди, которые оставались с нами: кто-то долго, с кем-то мы прощались. Я продолжала работать и развиваться. Карьерный рост был закономерным итогом длительной индивидуальной и командной работы. Стал расширяться штат, и однажды меня просто поставили перед выбором — можешь учиться быть руководителем, можем нанять кого-то со стороны, а ты продолжишь выступать в качестве исполнителя.

Ужасно огорчилась в тот момент, я не хотела управлять людьми, я просто хотела продолжать свою интересную работу работать! Однако призналась себе, что, скорее всего, не сработаюсь с человеком, который придёт со стороны и начнёт указывать, как я должна сопровождать систему, в создании которой участвовала. Вероятность, что в Караганде найдется человек, который будет в финтехе хотя бы также квалифицирован, как я, тоже была не то, чтобы высокой. Так и вышло, что единственным выходом для меня стало освоение менеджерских функций. Старший юрист, руководитель отдела, директор по правовым вопросам.

Наш самый интересный кейс — это само создание системы электронных денег Wooppay в Казахстане. На тот момент платёжные системы и организации, кто активно у нас на рынке работал, уже имели опыт успешной работы в других локациях, в Казахстан они заходили из-за границы. А мы в Караганде всё делали с нуля: проектировали систему, собирали документацию. Когда начиналась история Wooppay, каждый свой шаг мы пытались согласовывать с Национальным Банком. Мы их просто заваливали письмами и запросами.

Позднее нас, как компанию, и меня, как человека, который был непосредственным исполнителем, привлекали к различным обсуждениям принимаемых нормативных актов в рамках ассоциаций. Мы писали очень много запросов и комментариев, принимали участие в открытых сессиях.

Самым ярким вызовом в Wooppay субъективно для меня был запуск мобильных финансовых сервисов в 2015 году. Мы запустились сначала с Beeline, потом с Kcell. Помимо огромного объёма технической реализации, также было проделано очень много правовой работы. 

Мы в Wooppay сейчас активно развиваемся в Узбекистане, Таджикистане. Хотим открыть представительство в Грузии. Все проекты компании на разных этапах так или иначе проходят через юридический отдел. Конечно, я не везде напрямую участвую как юрист — у меня очень сильная команда, которой я горжусь.

«Для меня танцы — это и способ снятия стресса»

Мне нравится изучать иностранные языки. На английском училась, за два года в Германии до какого-то уровня выучила немецкий, имею Diplôme de français professionnel juridique B2, хотя сейчас уже многое забылось, конечно. Люблю читать, но чем дальше, тем меньше времени остается на литературу, не связанную с работой. Беру курсы на Coursera.

Недавно открыла для себя большой теннис, едва выучила, с какой стороны держаться за ракетку, но всё впереди!

Всю жизнь, сколько себя помню, так или иначе занималась танцами. Для меня танцы — это и способ снятия стресса. Даже в конкурсах иногда участвую, правда, последний раз был три года назад.

Сейчас очень много времени провожу с собакой. У меня сиба-ину, полное имя длинное и сложное, дома она просто Элли, Элька. Маленькое рыжее чудо, концентрированное счастье. Недавно начали в выставках участвовать, посмотрим, как пойдёт. Может быть, это будет моим новым хобби.

Обожаю путешествовать, открывать мир. Возвращаться в места, где мне было хорошо и интересно, тоже очень люблю. Каждый раз, возвращаясь в Германию, особенно в Рождество, чувствую, как перехватывает дыхание.

«Рано или поздно мы придём к тому, что каждая девушка будет чувствовать себя в безопасности»

Не могу сказать, что сталкивалась с жёсткой дискриминацией по половому признаку в Казахстане, мне не отказывали в работе, в предоставлении гранта на учебу, в обслуживании… Но с отдельными проявлениями сексизма и мужского шовинизма сталкивалась неоднократно. Во время учёбы редко, но слышала высказывания, дескать, зачем девочкам вообще учиться, всё равно вы выйдете замуж, понарожаете детей и не будете работать. Встречались люди, которые считали, что мальчики по умолчанию умнее. Говорили, что якобы вообще не на женской специальности учимся, хотя большую часть нашего потока составляли девчонки. Было, что слышала подобное от женщин, это обидно втройне.

Конкретно из моего опыта: была ситуация, когда я участвовала одна в совещании с большим количеством мужчин и, несмотря на то, что обсуждались вопросы в рамках моей компетенции, другая сторона обращалась к мужской части нашей делегации, представители которой были равны или даже ниже по должности. То есть происходило следующее: вопрос по договорной части адресовали коллеге-мужчине, я отвечала, собеседник благодарил всё того же коллегу-мужчину, обращаясь к нему по имени.

Был эпизод, когда представитель компании-поставщика, у которых мы хотели сделать заказ, прокомментировал мои занятия танцами. Я не считаю, что должна это скрывать: да, я занималась, в том числе, восточными танцами, выкладывала в Инстаграм фотографии с конкурсов. Этот человек заявил, что уже представил меня танцующей голой. Я получила поддержку, когда озвучила это своим руководителям: меня исключили из коммуникации с ним и разрешили любыми выражениями донести до человека ошибочность его действий. Сделала это вежливо, хотя хотелось грубить, конечно. Отношения мы с ними разорвали по итогу, это была не единственная причина, но одна из. Писать или говорить пошлости женщине, не получив явно выраженного согласия женщины — это омерзительно. Ещё более мерзко, что такие люди ведь часто считают это комплиментом.

Я могу за себя постоять и работаю в потрясающей команде, которая не считает, что нужно спускать на тормозах подобную недостойную выходку. А есть ведь девушки, которым такое приходится проглатывать.

Надеюсь, рано или поздно мы придём к тому, что каждая девушка будет чувствовать себя в безопасности в любой момент времени, в любом окружении, в любом состоянии. И к тому, что все мужчины будут воспринимать откровенные домогательства, сальности и грубости как недостойное поведение.